Овидий в «Песнях любви» поет, что борьба с Эротом лишь разжигает пламя любви. Спокойно к любви относившись, человек облегчает свой груз. Мучит сильнее Любовь и свирепей терзает мятежных и страстных, нежели тех, кто спокойно, безропотно готов любовное рабство свое выносить.

169. Молчаливое страдание Федры

169. Молчаливое страдание Федры

Внушенная Федре Эротом страсть к Ипполиту со временем только усиливалась. Она, не показывая никому своего чувства, старалась бывать там, где можно было встретить Ипполита. Когда он, накинув узду, на коне гарцевал, стройные ноги наездника ей казались самыми красивыми, хоть в действительности они были слегка кривоваты. Когда он юной рукой на тренировке посылал вперед тяжелую пику — глаз не могла мачеха оторвать от его напряженной руки, на которой рельефно выделялись молодые упругие мышцы… Что бы пасынок ни делал, на все мачехе влюбленной отрадно было глядеть, чтобы не говорил, все ей слышать было приятно. Глядя на Ипполита, младшая Миносида и краснела, как пурпур розы и бледнела, как свежевыпавший снег, при этом то яростный пламень, то леденящий озноб еще молодое ее терзал тело, в смятенье тягостном и ужасном томился ее гордый женский дух.

Говорят, что влюбленная мачеха последовала за Ипполитом в Трезену, где тот жил на попечении своего стареющего прадеда Питфея и под присмотром матери Эфры постоянно. Впоследствии здесь был воздвигнут обращенный входом к гимнасию храм Афродиты Катаскопии (Подглядывающей), так как отсюда влюбленная в Ипполита Федра с замиранием сердца целыми днями тайком подглядывала за обнаженным пасынком, когда тот занимался гимнастикой или упражнялся в борьбе или беге.

В небольшом дворике этого храма было оставлено расти миртовое дерево, все листья которого влюбленная критянка, не удовлетворенная в своей любви, в приступах бессильной ярости исколола своей булавкой — заколкой — так бурно пылала ее неразделенная страсть. Трезенцы говорят, что засохшие листья этого дерева с тех пор не отлетают даже зимой и хранят на себе множество рваных дырок. Когда, позднее, Ипполит отправился на Панафинейский праздник, учрежденный отцом, и остановился во дворе Тесея, Федра с той же целью стала пользоваться храмом Афродиты в Акрополе.

Понимая всю недопустимость своей греховной страсти, Федра честно пыталась бороться со своим неподвластным воле чувством, которое ужасало её так, что она боялась не только говорить о нем сама с собой вслух, но даже думать. Она прилагала все возможные усилия, чтобы превозмочь тёмную, грозную страсть, бездонную, словно древний Тартар. Но жгучее пламя факела Эрота ни на миг не отпускало ее и не знало пощады. До мозга костей прокрался ярый огонь, иссушая все жилы и душу…