— Во всем надо знать меру, сестра, ибо чрезмерность превращает в противоположность любое благо! Твой мститель забывчивому Ойнею, справедливый вначале, когда он нивы губил, давно стал просто кровавым убийцей, и, чтобы ты ни делала, ему суждено на этой охоте погибнуть. Это я тебе не как брат, а как бог прорицатель вещаю.

Так сказал брат сестре, но упрямая дева не желала гибели кабана, которого, только, что рожденного, она сама выкормила после того, как Тесей убил его мать, Кроммионскую свинью Фею. Аполлон, непреклонное видя упорство в глазах любимой сестры, напомнил о ее роковом выстреле в далекую точку, качавшуюся на волнах, которая оказалась красавцем — охотником Орионом — единственном герое, к которому она была не равнодушна, как к мужчине:

— Вспомни милая, как ты потом сожалела о своем торопливом, но, как всегда, губительном выстреле в далекую точку, оказавшуюся головой Ориона.

Уголки тонко очерченных губ Артемиды горестно искривились и опустились вниз, когда она вспомнила об убийстве Ориона.

— Только потому, что ты просишь, обещаю, что сама сегодня никого не убью.

Не довольно сказала Стреловержица, раздумывая, как бы охотников и стрелой наказать, и брата не обмануть. Проницательный Аполлон, находясь под внушением Мойры Лахесис, протянул руку к ее луку и легонько потянул его к себе. Богиня охоты сняла лук и колчан со стрелами и нехотя протянула брату потому, что поняла, что иначе он не уйдет. Аполлон с двумя луками и колчанами пошел к своей колеснице и через несколько мгновений под лебединую песню взмыл в небесную синеву. Сестра же осталась, чтобы незримо помочь своему мстителю сохранить жизнь во время охоты на него лучших юношей Эллады.

229. Калидонская охота [138]

229. Калидонская охота [138]

В это время еще пуще взбесился свирепый кабан; яркий вет сверкает из глаз, из пасти клыкастой со свистом вырывается раскаленный воздух и белесая пена. Как камень огромный, пущенный натянутой жилой, летит к башням иль стенам, так мчался вепрь Калидонской к сборищу охотников юных.

Эвиалан с Пелагоном, что были на правом краю, простерты: друзья их успели подхватить уже лежащих в крови. Также не смог спастись Энизим, сын Гиппокоонта, от смертоносных кабаньих клыков; он по-прежнему бежать порывался, но ослабели уже, под коленом подсеченные, жилы.

Может быть, здесь свою гибель нашел бы и Нестор-пилосец много раньше троянских времен, но успел, на копье оперевшись, подпрыгнуть на дерево, тут же стоявшее, в ветви густые. Вниз на врага он глядел с безопасного места, спасенный не столько деревом, сколько своей ловкостью юной.