По опыту зная, что, если не сопротивляться, страх начнет сковывать волю, а потом и тело, Сергей начал действовать. Лежа, как и Бердалиев, он снял огнеметы, далее развьючил их, взвел ударный механизм, снял с предохранителя, не вставая, положил себе «Шмель» на плечо и, затаив дыхание, прицелился

247

в

зияющее чернотой окно каменного домика, откуда стрелял пулемет, по всей видимости ПК

1

.

— Ну!.. Ну что ты, падла!.. Огонь! — услышал он вопль Сте-паненко…

Но Пожидаев еще несколько секунд смотрел сквозь прицел на то, как в черном окне вспыхивали огоньки, потом сглотнул слюну и медленно, как на стрельбище, нажал на курок, зажмурив глаза…

Щелк — донеслось до сознания Сергея. Он даже вначале не поверил своим ушам… И страх, который холодком сидел под сердцем, двинулся по всему телу…

«Осечка», — пролетело в голове у Пожидаева.

И это слово, а может быть, звук ударного механизма, сра-ботавшего вхолостую, как тот хрип солдат, подействовало на него… Он судорожно снял с плеча «Шмель» и вновь взвел ударный механизм. Руки у него заметно тряслись…

— Ну ты что?! Я приказываю! Огонь! — отвлекшись от стрельбы, опять прокричал капитан.

Но Сергей ничего не ответил, а вновь положил огнемет себе на плечо, потом снова замер… прицелился…