Научная литература по этнографии Туркестана, несмотря на свое изобилие, далеко не освещает многих сторон туземного быта. <…> Достаточно сказать, что сам основной объект изучения – племенной состав населения Туркестана и расположение его в стране – далеко не достаточно изучен [Кун 1924: 350].
Самым непростым объектом изучения являлось оседлое население Средней Азии, которое за 50 лет русского владычества так и не раскрыло свои тайны позитивистскому мышлению этнографов и статистиков [Абашин 2007]. Взаимосвязь между понятиями «сарт», «тюрк» и «узбек» осталась невыясненной, и в переписи 1897 года все три термина использовались одновременно как синонимы. В послереволюционные годы Статистическое управление Туркестана проделало большую работу, но большая ее часть была связана с фиксацией, а не с анализом информации, то же самое относится к московским и ленинградским учреждениям. Летом 1921 и 1922 годов Комиссия по исследованию быта коренного населения Туркестана при поддержке правительства республики организовала этнографические экспедиции, но из-за восстания басмачей и отсутствия средств не выполнила свои задачи до конца [Кун 1924: 351–354]. Точно так же центральной Комиссии по изучению племенного состава населения России и сопредельных стран удалось подготовить лишь список народностей Туркестанского края, сопровождавшийся всевозможными оговорками и ссылками на неполноту и опубликованный только в 1925 году, после размежевания [Зарубин 1925]. Таким образом, в 1924 году, когда в Средней Азии начался процесс размежевания по национальному принципу, этнографическая классификационная шкала Средней Азии была разработана чрезвычайно слабо. Следовательно, размежевание не являлось результатом применения в государственной политике уже существующих этнографических знаний (имперских или колониальных). Скорее напротив, политический процесс в определенной степени трансформировал этнографические знания. При обсуждении в 1924 году вопроса о проведении новых границ мнение ученых практически не учитывалось.
От Бухары к Узбекистану
От Бухары к Узбекистану
Решение Москвы распространить на Среднюю Азию принцип этнотерриториального размежевания, практиковавшийся в других регионах СССР, трансформировало облик среднеазиатской политики национальной самобытности. Решение о размежевании было спущено сверху и свидетельствовало о внезапном изменении позиции центральной власти, поскольку в 1923 году разговор шел исключительно об экономической интеграции и унификации трех среднеазиатских республик. Началась подготовка к перекраиванию внутренних границ Туркестана, чтобы привести в соответствие экономическое и административное деление. Комиссия, занимавшаяся районированием Туркестана, открыто исключила из сферы своего внимания национальный фактор по причине чрезвычайной смешанности населения[679]. Закончив работу, в январе 1923 года комиссия представила свои предложения в ТурЦИК. Однако, прежде чем приступить к конкретным мерам, ТурЦИК решил сделать выбор в пользу размежевания по национальному принципу. Процесс этот начался почти между делом. В январе 1924 года Организационное бюро Центрального комитета направило в Туркестан Я. Э. Рудзутака с ревизионной поездкой для разбирательства очередного политического кризиса в рядах КПТ. Последним пунктом в списке задач, которые ему предстояло решить, значилось: