Короче говоря, узбекские и казахские интеллектуалы сформировали два самостоятельных культурных сообщества.

Новая политическая элита, работавшая преимущественно в партийных и советских органах, в равной степени была заинтересована в нации и без труда увязывала этот интерес со своей идеей революции. Партия, отнюдь не обладавшая невосприимчивостью к этому, обеспечила важнейшую арену для грядущих национальных конфликтов. Рыскулову удалось создать в Мусбюро Союз казахских и узбекских активистов, но после его ухода со сцены в 1920 году союз этот быстро распался, и межнациональное взаимодействие ведущих туркестанских коммунистов ухудшилось.

Национальные взаимоотношения здесь, – сообщал в начале 1924 года только что назначенный председатель Средазбюро Ю. М. Варейкис, – чрезвычайно остры по той простой причине, что происходит постоянная борьба [в партии] между узбеками и киргизами [т. е. казахами] за право на господствующую нацию [в Туркестане]. <…> Между казахами и узбеками происходят беспрерывные трения на почве борьбы за господствующее положение в государстве[670].

Национальные взаимоотношения здесь, – сообщал в начале 1924 года только что назначенный председатель Средазбюро Ю. М. Варейкис, – чрезвычайно остры по той простой причине, что происходит постоянная борьба [в партии] между узбеками и киргизами [т. е. казахами] за право на господствующую нацию [в Туркестане]. <…> Между казахами и узбеками происходят беспрерывные трения на почве борьбы за господствующее положение в государстве[670].

Киргизские коммунисты объединились по национальному признаку и в 1922 году организовали съезд, который принял резолюцию о необходимости добиваться создания автономной Горной Киргизской области [Loring 2008: 75–88]. В Бухаре немногочисленные партийцы-туркмены также стали объединяться и требовать национальных прав в партии и государстве. Нация стала единой валютой, с использованием которой политические элиты осуществляли свою деятельность.

В сущности, конфликт между казахской и узбекской политическими элитами уже в 1921 году привел к требованию изменить политические границы Туркестана. Вопрос о преобразовании административного устройства Туркестана с учетом разделения на оседлое и кочевое население стоял давно. Первый генерал-губернатор Туркестана Кауфман поднял его еще в 1881 году; идея возродилась в 1920 году, когда во время спора между ТурЦИК и Турккомиссией Ленин предлагал «произвести областные разделения Туркестана в соответствии с его территориально-этнографическим составом», чтобы «национальные группы Туркестана» имели «возможность организоваться в автономные республики»[671]. Создание отдельных национальных областей для трех основных национальностей было прописано в постановлении Политбюро от июня 1920 года, определявшем присутствие Туркестана в составе Советского государства как важную цель советской власти в Туркестане[672]. Давление иного рода порождали все более настойчивые требования, исходившие от казахских активистов за пределами Туркестана. После разгрома Алаш-Ор-ды на казахских землях бывшего Степного края была образована Казахская Республика (официальное название – Киргизская Автономная ССР) со столицей в Омске. В августе 1920 года из Туркестана в ее состав был передан казахский полуостров Мангышлак. В январе 1921 года I Туркестанский съезд казахской бедноты, собравшийся в Аулие-Ате, потребовал воссоединения Семиреченской и Сырдарьинской областей с Казахской Республикой, поскольку «веками сложившийся общественно-бытовой уклад жизни киргиз [казахов]… имеет одинаковый характер с общим языком, обычаями и нравами… и находятся в одинаковом уровне культурно-экономического развития»[673]. Поскольку Сырдарьинская область включала в себя Ташкент, назрела большая проблема. По Ташкенту поползли слухи, что город собираются передать Казахской Республике. Ситуация сложилась настолько серьезная, что ТурЦИК обратился за разъяснениями к Наркомнацу, а затем опубликовал в печати опровержение[674]. Тем не менее издававшаяся на казахском газета КПТ «Ак жол» продолжала публиковать статьи по этой теме, и в 1922 году руководство Казахской Республики вновь подняло этот вопрос в Наркомнаце, требуя передачи двух областей на том основании, что якобы 93 % населения двух областей – казахи и концентрация всех казахов в одной республике сделает работу по «соединению советских принципов с казахской действительностью» более эффективной[675]. Этот спор происходил на фоне ряда конфликтов между туркестанским и казахским правительствами, касавшихся вопросов снабжения продовольствием, торговли и миграций населения. Туркестанцы утверждали, что отсутствие земельной реформы в Казахской Республике позволяет переселенцам продолжать угнетать казахов, которые бегут в Туркестан и усугубляют проблемы последнего. Казахи жаловались, что туркестанское правительство останавливает поезда с продовольствием для Казахской Республики и обыскивает «граждан КССР», когда они проезжают через Туркестан[676]. Положение было настолько напряженное, что московский ВЦИК учредил специальную комиссию для разрешения споров между двумя республиками[677]. Эти конфликты неминуемо отразились на обсуждении национально-территориального размежевания в 1924 году.