Разъединение узбеков и таджиков

Разъединение узбеков и таджиков

Повышение статуса Таджикистана до союзной республики ознаменовало окончательное концептуальное разделение городского мусульманского населения Средней Азии на две отдельные национальности. Это был триумф национальной идеи, которую пропагандировали джадиды, а осуществили Советы. В мае 1929 года правительство Таджикистана официально выступило за отделение от Узбекистана и объединение с таджикским населением последнего[940]. В основе этого требования лежал довод о том, что власти УзССР насильственно узбекизируют таджикское население. Опасение это было не ново, однако в 1929 году оно стало ключевым элементом требования об отделении. Петиция за 30 подписями описывала механизмы узбекизации: узбекские власти отказывались создавать таджикские школы, заставляли таджиков говорить по-узбекски, а во время переписи 1926 года регистрировали таджиков как узбеков[941]. Также авторы этого документа напрямую связали панисламизм и пантюркизм революционных лет с современным «узбекским шовинизмом», джадидизм – с узбекским национализмом.

В отличие от размежевания, осуществлявшегося партийными комитетами, отделение Таджикистана от Узбекистана реализовывалось органами советского государства. ВЦИК учредил Комиссию по отделению Таджикской АССР от Узбекской ССР, в состав которой вошли представители обеих республик, а также всесоюзных учреждений[942]. Таджикская сторона опиралась в основном на исторические аргументы и труды востоковедов и филологов, тогда как узбеки рассуждали с точки зрения современности, отрицая многочисленность таджиков. В какой-то момент глава ЦИК Узбекистана Ахун-Бабаев заявил, что, хотя эмир Бухары был узбеком, он проводил политику «таджикизации», заставив узбеков говорить по-таджикски, а значит, язык не является показателем этнического происхождения[943]. Это был тюркистский взгляд на Среднюю Азию в самом вопиющем его проявлении. Таджикская сторона, в свою очередь, предъявляла претензии на города Бухару, Самарканд, Худжанд, их окрестности, а также на Сурхандарьинский округ, в котором, по ее утверждению, проживало исключительно таджикское население, ошибочно переданное Узбекистану в 1924 году. Это утверждение было яростно оспорено узбеками, которые, ссылаясь на данные переписи, возразили, что население округа является узбекским. Таджики, в свою очередь, поставили под сомнение корректность переписи и привели исторические доказательства. Используя аргументы В. В. Бартольда, таджикская сторона притязала на статус исконного иранского населения региона, «которое впоследствии стало называться таджикским». Комиссия обратилась за консультацией к экспертам и получила большое количество материалов из Академии наук, которые не оказали решающего влияния. В краткой записке Бартольд поставил под сомнение саму идею национального размежевания, сразу заявив, что «национальный принцип в том виде, как он был проведен в жизнь при национально-государственном размежевании Средней Азии в 1924 г., был выработан западноевропейской историей XIX века и совершенно чужд местным историческим традициям»[944]. Другие исследователи выдвигали в качестве аргумента недавние изменения. И. С. Алкин высказал мнение, что, хотя статистические данные показывают, что исторически в Сурхандарьинском округе преобладали таджики, ныне ситуация иная[945]. Проанализировав снижение численности таджиков, зарегистрированных в Самарканде, Центральное статистическое управление предположило, что, возможно, изменилось «национальное самосознание таджиков, причислявших себя в 1926 г. к узбекам»[946].