Орды рабочих накинулись на офисное здание, проложили телефонные линии, компьютерные сети и системы контроля доступа, перестелили полы, обновили отопление, уложили мрамор там, где прежде была тиковая древесина, и золото там, где раньше довольствовались высококачественной сталью. Неожиданно Джон оказался в кабинете, имевшем размеры четырехкомнатной квартиры, с видом на панораму города, за право посмотреть которую можно было бы требовать плату. Маккейн получил зеркально расположенное помещение в противоположном углу, а между ними находился огромный конференц-зал размером с теннисную площадку, со множеством опускаемых экранов и проекторов, жалюзи и так далее, с количеством кресел побольше, чем в парламенте. Остаток этажа заняла приемная, полная больших кожаных кресел, стеклянных столов и буйно разросшихся растений, чтобы полчищам посетителей было удобно ждать, когда их примут. Шесть красивых, как картинки, секретарш восседали за столом из белоснежного мрамора, чтобы радовать глаз возможных посетителей, но пока что Маккейн заставлял их писать письма и вести телефонные разговоры.
Дни складывались в недели, недели в месяцы, и почти физически ощущалось, как все пришло в движение. Пустые указатели на лифтах и лестничных пролетах заполнялись. На этаже прямо под ними разместился отдел кадров; аналитики и экономисты, которых они наняли, занимали три нижних этажа. Остальные этажи здания пока пустовали, но уже существовали точные планы их применения; каждый день приходили рабочие, привозили офисную мебель, и было ясно, что к концу года башня будет вибрировать от деятельности. Казалось, будто локомотив весом в миллион тонн медленно набирает скорость, поначалу едва заметно, но раз уж он уже пришел в движение, остановить его нельзя.
Они говорили о том, чтобы купить для Джона квартиру на время, но у него не было желания снова совершать поездки с маклером, и поэтому он решил, что с тем же успехом может пожить и в гостинице. Люкс был достаточно велик, чтобы можно было привыкнуть к дальнейшей жизни в замке, да и роскоши хватало. Даже завтрак стал лучше, после того как он сделал по этому поводу краткое замечание менеджеру отеля; целую неделю после этого каждое утро после уборки приходил лично шеф-повар и старательно интересовался пожеланиями, пока блины не стали такими мягкими, кофе душистым, а тосты – хрустящими, что, ложась спать, Джон уже предвкушал следующий день.
Сначала он попросил прислать из Портечето побольше костюмов и тому подобного, но потом он вспомнил, что Маккейн просил его мыслить широко, поэтому велел соединить его с портным, у которого уже были его размеры, чтобы заказать еще один полный гардероб. И не через шесть недель, а