Он стащил перину на пол, а на железную обрешетку кинул старухину потемневшую простыню и стал на нее бросать свои находки. Наконец разодрал благодатную перину пополам и стал яростно вытряхивать вороха перьев на пол. Взметнулось такое обильное облако перьев и пуха, что он на минуту скрылся с головой в белом кружении. Опустился на колени и принялся елозить в пушистых взлетающих ворохах, просеивая их сквозь пальцы. Перья лезли за пазуху, в глаза, в уши, в нос, что было невыносимо щекотно, в рот — приходилось то и дело плеваться. Находок же становилось все меньше. Но чем меньше их становилось, тем азартнее и злее он делался в своих поисках. И вдруг на него напал чих: сел на полу и смачно, натужно, взрывоподобно раз пятнадцать подряд прорывал запруду мучительного блаженства… Насилу успокоился.

И тут его взгляд упал на дверь — она была не заперта. Мало того, широкой щелью открыта в коридор. Там же, снаружи послышались шаги. Он замер на секунду, но тут же ринулся к двери, едва ли не в последний момент с силой захлопнул, накинул на петлю массивный кованый крючок. В ту же секунду дверь энергично дернули извне. Потом еще раз дернули, массивный крючок загромыхал в скобе. Земский замер. Из коридора с сильным акцентом потребовали:

— Эй, аткрой, а?..

— Подождешь! — Ответил строго. И опять подступил чих, дыхание сперло, он забалансировал между вдохом, зажмуриванием, напыживанием… Вдох, короткий выдох, опять всасывающий захлебывающийся вдох и наконец-то: — Апчхыы! — Чуть очки не улетели. — Иии… Говорю же, пока нельзя!.. Апчхыы-ии!!. Иди… Давай…

— Аткрой, а? — повторили настороженно и тупо.

— Да ешкин кот! Давай иди вниз, говорю тебе! Вниз! Потом приходи!

Кажется, ушли.

Было удивительно, насколько много оказалось перьев. Комнату завалило сугробами, перья летали в воздухе, лезли под дверь, в разбитое оконце.

Через пять минут опять осторожно постучали.

— Вадим Петрович, — позвал взволнованным голосом бригадир. — Эт вы там?

— Да, это я! Мне нужно закончить одно дело!

— Да мы сами вот… Ребята, нах, все сами разберут и вынесут…

— Мне не разобрать… Мне надо бумаги найти, важные публикации, у нее здесь старые газетные подшивки… — Передвигаясь на четвереньках, зажмурившись, врезался в большую кучу перьев. И не напрасно: попались еще две тугие пачки с пятидесятирублевками.

— Вадим Петрович, если вам плохо, мы, там, «скорую» назад вызовем.

— Идите вы со своей «скорой»!

Уселся посреди комнаты по пояс в перьях, все еще машинально ощупывал вокруг себя, запуская руки в вороха, наклоняясь низко то в одну сторону, то в другую. «А если не все!?.» Так всегда бывает. Всегда упускаешь что-то наиболее значительное. Пока перебираешь осоловевшими руками мелочь, журавли пролетают мимо… Прополз на четвереньках в одну сторону — до самой стены. Прополз в другую.