— Уаа-ааа-аа!!!

И опять началось движение, круговращение, уплотнение, утеснение, Сошникова развернуло спиной к Ленину, прижало к девушке с флажком, так что она оказалась почти в его объятиях, он невольно почувствовал ее мягкое тело, на несколько мгновений его обдало приятным током, отчего в груди возник прямо хулиганский восторг, но почти тут же оторвало от девушки, опять повернуло к Ленину. Кто-то с охапкой трехцветных флажков протискивался в толпе, один флажок каким-то образом оказался в руке Сошникова, как и в руках тех, кто был слева и справа. И он точно так же стал трясти флажком и еще азартнее выкрикивать свою такую бесшабашную дурь.

И наконец его выдавило к самой ограде — низким, по пояс, переносным решеткам. Ограда отделяла толпу от официального пространства у подножия Ильича перед широкими ступенями белого Дома власти. Вдоль решетки по ту сторону стоял жидкий ряд милицейских чинов — сплошь офицеры в торжественных мундирах, никак не ниже капитана. Но и милиционеры улыбались и косились в общую для всех сторону. И только некоторые странные люди в штатском — все до единого в пиджаках — в черных и серых, которые прохаживались между капитанами и майорами, сохраняли серьезность и внимательность. Вероятно, работа этих людей и заключалась как раз в том, чтобы прищуриваться и шевелить бровями.

На официальной территории, чуть правее, фронтом стояла подтянутая, с иголочки, рота парашютистов-гвардейцев, бравых и бесстрашных.

И опять покатился шум с дальнего конца, стремительно разросся, так что ничего уже нельзя было выделить из общего рева.

— Ууу!!! Ааа!!!

Дошли толчки, волны, девятые валы: Он! ОН ИДЕТ!

Сначала стало видно, как перед шеренгой гвардейцев возник бравый генерал. В нем сияла каждая пуговка, звездочка, погон, эполеты, портупея, щеки, глаза, туфли, иконостас… А как он чеканил шаг, звеня иконостасом, этот редкостно худощавый боевой генерал!

Навстречу ему быстрым шагом приближался радостно улыбавшийся, в свою очередь так же окруженный сияющим ореолом первый шоумен страны в сопровождении небольшой группы людей в штатском, среди которых заметен был согбенный и бледный губернатор области.

Главный шоумен и генерал замерли друг перед другом. Генерал взметнул руку под козырек и начал говорить. Всей своей фигурой, тянущейся к небесам, он изображал желание немедленно оторваться от земли. Судя по великолепной придурковатой улыбке, говорил он что-то весьма бравое. Наконец, не убирая руку от фуражки, генерал несколько обмяк, сделал шаг в сторону, развернулся лицом к толпе и левой свободной рукой изобразил легкое дирижерское движение. Рота солдат завопила: «Урраа!..»