Просыпается Костя от застрявшего в горле кома и позывов рвоты. Жмет где-то посередине, он безобманчиво понимает, что это такое, ожидал этого, однако надеялся – не так скоро. Кажется, все, произносит беззвучно кто-то другой за Костю, нет уже ни страха, ни отчаяния, ни желания потянуться к телефону, набрать, быть может, спасительные 911, нет ничего, кроме пульсирующего рефрена: кажется, все. Несколько секунд он лежит с закрытыми глазами, сдерживая причиняющее боль дыхание. Мелькают лица, доносятся голоса, шумы, плещется море, крапает дождик, все начинает вращаться, извиваться, кувыркаться с нарастающей скоростью, как в сильном хмелю. Похоже, он теряет сознание, освобождается от обременительной плоти, обретая крайнюю, прежде неведомую ему степень свободы. Усилием воли он выпрастывает ноги из простыни, которой укрывается, пошатываясь, встает, боль усиливается, неверным шагом бредет в коридор, поворачивает на пол-оборота защелку и открывает входную дверь. Навязчивая идея, преследовавшая его последние недели, связана именно с дверью: не хочется неизвестно сколько догнивать в пустой, запертой изнутри квартире, пока отсутствие его не обнаружат. Теперь он знает, что найдут его немедленно. Он делает шаг в направлении спальни, где телефон, с которого еще можно набрать 911, и падает в проход. Последняя мысль его связана именно с дверью, и он инстинктивно просовывает в проход руку. Теперь дверь не захлопнется.

При падении он не чувствует удара, боль разрывает грудь на части, и, уже отключаясь, он вышептывает невнятное, понятное лишь ему и не слышимое никем в этом внезапно осиротевшем мире: «Как глупо…»

* * *

Константина Ильича Ситникова похоронят на бруклинском, стиснутом домами кладбище, рядом с женой. На похоронах будут присутствовать его семья, включая полуторамесячную Паулину, Даниил, Леня из Квинса и еще человек десять-пятнадцать, знавших его. Те, кому редактор, взяв записную книжку друга, позвонит в другие города, включая Лондон и Москву, выразят свои соболезнования, но приехать не смогут.

Через несколько дней после похорон Даниил связывается с издательством в Москве и просит ускорить выход книги в связи с печальным событием – внезапной смертью автора. Его просят написать несколько слов вместо эпилога, что он и делает.

Остаток денег от подаренной Костей суммы, израсходованной на издание собственных сочинений, Даниил платит в виде гонорара славистке-американке, взявшейся сделать перевод романа на английский.

В России Костина книга не проходит незамеченной. Лера включает свои связи для раскрутки, устраивает несколько встреч с журналистами, русскими и американцами, аккредитованными в Москве, на которых рассказывает, какая необычная судьба выпала автору романа, педалируя факт его похищения, по всей видимости и приведшего к преждевременной кончине. Роман хорошо раскупается, издательство допечатывает тираж. Через некоторое время «Джекпот» выходит в Америке на английском. О нем пишут, своим вниманием книгу русского писателя-иммигранта удостаивают «Тайм», «Нью-Йоркер», «Бук ревью» и другие солидные издания. Местное русское телевидение делает передачу о Ситникове. Рассказывает о друге с экрана Даниил. Романом заинтересовывается Голливуд и покупает у дочери права на его экранизацию.