4.2.43. Пример Хрисиппа также свидетельствует о таком сочетании движущих причин в побуждениях. Бегущие вверх по наклонной плоскости управляются одной только разумной силой; те, кто несется против своей воли вниз по наклонной плоскости, управляются только неразумной силой — как мы уже сказали, неразумной силой здесь является вес тела; бегущие же вниз по наклонной плоскости управляются обеими силами.

4.2.44. Это относится и к бегущим по равнине, если они наклоняются вперед, если же запрокидываются назад, то бегут медленнее других, но могут остановиться, как только захотят. Так что Хрисипп вплоть до разъяснения определений не высказал ничего, что противоречило бы учению древних.

4.3.1. Когда же далее он рассматривает вопрос, следует ли считать страсти некими суждениями или последствиями суждений, то в каждом из этих предположений он отклоняется от учения древних, и еще больше отклоняется, когда выбирает худший вариант.

4.3.2. Он противоречит в этом Зенону, самому себе и многим другим стоикам, которые понимают под страстями души не сами суждения души, но происходящие вследствие этих суждений неразумные сжатия, унижения, уязвления, увеличения и раздувания.

4.3.3. Посидоний же совершенно отступил от обоих этих мнений: он считает, что страсти не являются ни суждениями, ни последствиями суждений, но порождаются яростной и вожделеющей силой. Иными словами, Посидоний во всем следует учению древних.

4.3.4. Часто он спрашивает у последователей Хрисиппа в своем сочинении «О страстях», какова причина чрезмерного стремления. Ведь разум не может выйти за пределы своего предмета и свойственной ему меры.

4.3.5. Итак, совершенно очевидно, что какая-то другая, неразумная сила является причиной того, что стремление увеличивается более свойственной разуму меры, точно так же, как причиной того, что при беге движение становится сильнее, чем хотел бы бегущий, является не разум и не решение человека, но вес тела.

4.3.6. Однако удивительно не то, что Хрисипп противоречит мнениям многих, и не то, что он уклонился от истины, — это простительно, ведь он человек, а человеку свойственно ошибаться, но то, что он не пытается полностью опровергнуть сказанное древними и постоянно противоречит самому себе, то объявляя, что страсти рождаются без участия разума и суждения, то заявляя, что страсти не просто являются следствием суждений, но сами представляют собой суждения.

4.3.7. Утверждение о том, что страсть совершенно не соприкасается с суждением, противоположно утверждению о том, что страсть есть суждение, если, конечно, кто-нибудь, спеша ему на помощь, не станет говорить, что слово «суждение» многозначно и в истолковании определения оно обозначает нечто вроде «расчета», то есть «без суждения» означает «без расчета», когда же он говорит, что страсти суть суждения, то под суждениями имеет в виду стремления и их одобрение разумом.