Петлица выждал паузу.

— Вы меня тут про банк спрашивали — как у нас дела идут. Выстояли мы. Долгов, правда, полно, не дыша живем, на цыпочках. Но не в этом главная драма моей жизни. Хотел бы я знать, Лидия Кондратьевна, с какой–такой мыслью вы мне эту квартирку подсуропили? А квартира‑то темная, плохая квартирка… Могли предупредить хотя бы, — он многозначительно замолчал, выпил водки, поморщился и с той же гримасой отвращения продолжал, — они явились ко мне в сентябре. Я это запомнил, потому что доллар уже взвинтился до двадцати с лишком, я тогда даже ночевал в банке, а потом пришел домой помыться, только в ванну залез — звонок. Я в глазок посмотрел — три мужика. Куда же я им буду открывать — голый. Я опять полез в ванну. Через час — опять звонок, но не дверь, а по телефону, зовут Фридмана. Я, естественно, отрапортовал, что, мол, только квартиросъемщик и ничего про Фридмана не знаю. А он: " Чего же ты нас не пустил? Мы же знали, что ты дома. Боишься, что ли?"

Я бросил трубку, зачем мне с дураками общаться, но мужики эти были отнюдь не дураки. В следующий раз они меня у банка подловили и в мою же машину сели. Езжай, говорят, мы скажем, когда остановиться. Я перетрусил страшно, но виду не подал. Не били. Поговорили мирно. Я стоял на своем — знать ничего не знаю, я посторонний человек. Только сказал им зачем‑то, можете, типа того, в ЖЭКе справиться. Правда, это они бы и без меня доперли. Тогда в машине они паспорт, права, все документы взяли… Думал все, хана, это же не восстановить. А они только данные записали, и все назад в бардачок засунули, а потом говорят: "Мы к тебе еще раз придем, только ты не дури, дверь открой, чтоб не ломать. Мы тебе ничего плохого не сделаем, но при условии, что ты будешь вести себя хорошо".

Следующий наш разговор состоялся уже здесь, на этой кухне. Видимо в ЖЭК они уже сходили, потому что твердо знали, что у Фридмана есть дочь. И наказали, что если у меня появятся какие‑нибудь сведения о Фридмановской дочери — Даше Измайловой, то чтоб я немедленно им об этом сообщил. Я сказал, что в глаза этой дочери не видел, и уж если отец в бегах, то и дочь в бегах.

— А они? — всхлипнула Лидия Кондратьевна.

— А они говорят, ты не умничай, а делай, что тебе говорят. А вздумаешь с этой квартиры съехать, мы тебя в твоем банке словим. Твоя квартира теперь явочная, а ты наш Штирлиц. Какая бы родня не явилась, у всех под любым предлогом бери номер телефона, а мы с ними сами разберемся.

Тут логическая цепочка в голове Лидии Кондратьевне четко выстроилась, все звенья цепи сомкнулись, и была эта цепочка похожа на удавку, накинутую разом на их шеи.