Трудно сказать, насколько точен сам термин «интеллектуальный реализм», более того, насколько он правомерен вообще. Но суть, думается, он раскрывает достаточно ясно.

Кто такой Ян? Прежде всего он не Герой с большой буквы. Он прост, обыден, в чем-то даже зауряден. Ему вряд ли подошла бы роль вожака, организатора, первопроходца. Она ему попросту оказалась бы не по плечу. Однако Ян не песчинка, безвольно влекомая ветрами истории. Он сознательный ее творец.

Само это мироощущение, активное отношение к жизни — в традициях всей передовой польской литературы. В этих же традициях из поколения в поколение — на творчестве Мицкевича, Словацкого, Сенкевича — воспитывались миллионы поляков. И Ян, родившийся в «австрийской Польше» в первые дни нашего века, не был исключением, он стал одним из них, с их обостренным «чувством правды», с их несколько романтическими представлениями о добре и зле, с их самозабвенной жаждой послужить своей отчизне, увидеть ее независимой, сильной, свободной.

И потому его путь от абстрактного «добра» к конкретной правде, единственной и преобразующей жизнь правде — правде революции, тернист, противоречив, иногда трагичен. Ян шел к ней, как пишет Ежи Брошкевич, «через чужую и собственную свою кровь, через голод войн, их тяготы и убийства, а также через собственную свою слепоту и невежество».

Но с детства заложенное в нем стремление увидеть свою родину счастливой, независимой, свободной помогало ему делать правильный выбор и выбирать себе настоящих учителей.

Огородник Мартин, его отчим, и Ян Лях — родной отец, несломленный революционер, повешенный в варшавской Цитадели; горячий патриот сержант Собик, один из тысяч поверивших Пилсудскому и им обманутых; коммунисты Ковалик и Костецкие; отец Антуан, идеалист, священник, далекий от религиозного фанатизма, три десятилетия творивший — по своему разумению — конкретное добро людям; Теофиль Шимонек, несгибаемый, верный боец партии и искренний друг, поддержавший Яна, опекавший его, рекомендовавший его в ряды польских коммунистов; старый мудрец Эйнштейн и Василий Сергеевич Жубин, токарь из Ростова-на-Дону, советский коммунист, товарищ по Интербригаде в Испании — всех их, этих людей, сам сознательно выбирает себе в учителя Ян. И такой выбор предопределяет все остальное — он как бы лепит характер и судьбу Яна.

Это они, его учителя, в самые трудные для Яна дни поддерживали в нем веру, надежду, жажду жить и «потрудиться во имя человека». Это они помогали Яну «отделить зло от зла, отдельную несправедливость от общих законов, отдельную ошибку от общей судьбы». Это они не словом, а делом, примером собственной жизни доказывают Яну, что «человек может быть человеком только среди людей и только в общей с ними борьбе. Только в такой вере, только таким образом рождающийся человеком человек, живя долго и счастливо, может умереть в гордом сознании своей человечности!».