— Стой. Пропуск.

Но она ничуть не испугалась, а смерила меня презрительным взглядом.

— Ты кто такой? — спросила она. — Сын полка?

Вид у меня правда не слишком взрослый, а все потому, что до сих пор не бреюсь. Да еще проклятые ресницы, которых больше, чем нужно парню; они-то и придают моему лицу девичье выражение. А вообще-то внешность у меня обычная; я, как и все в нашей семье, блондин с карими глазами.

— Я комендант особого района, — говорю. — И ты, красавица, тут не ходи, а то отвезу в Лефортово.

— Не валяй дурака, — она отвечает. — А почему так тихо? И где народ-то весь? Время же еще детское.

— Ты, наверное, последние три дня была под наркозом. Не знаешь, что ли, что в Москве комендантский час?

— Ой! — всплеснула она руками. — Я и забыла. Вот досада. Что же теперь делать?

— Возвращайся домой.

— Я живу на другом конце города. А ты мне такси не поможешь поймать?

Я присвистнул.

— Какое такси? БТР не хочешь? Ты вообще откуда здесь взялась такая?

Видно было, что она совсем расстроилась. Задумалась о чем-то, упрямо поджав губки.

— Возвращаться не буду, — сказала словно бы себе. — Пойду, пусть задерживают. Не расстреляют ведь, правда?

— Но перышки начистят, — говорю. — Подожди! Ты можешь у меня в палатке подождать до утра. Осталось-то всего четыре часа до конца комендантского часа.

Она уставилась на меня, широко раскрыв свои синие глазищи, а лицо ее вспыхнуло.

— И ты думаешь, — с возмущением начала она, — что я проведу ночь наедине с каким-то незнакомым проходимцем, черт знает где…

Тут в конце улицы показался патруль, и она тоже увидела его.

— Идем скорее, — сказала она, толкая меня в бок. — Чего встал как истукан? Быстрей!

И мы спрятались в нашем карточном домике, протиснувшись в дверь одновременно, так что я почувствовал ее дыхание и запах каких-то дорогих духов.