— Но как же ее приданое?..

— Ей всего пять дней от роду! — смеется Филос. Он садится так, чтобы видеть ее лицо, и гладит ладонью ее щеку. — Я знаю, почему ты волнуешься, я в самом деле тебя понимаю. Но ей не придется жить той жизнью, которой жила ты или я. Я обещаю тебе.

Амара рассказала Филосу о том, как сама попала в рабство, о том, как ее родители так и не скопили ей приданого, из-за чего мать решила продать Амару после смерти отца, лишь бы ее дочь не голодала. Так начался ее долгий и тяжкий путь в Помпеи, к Феликсу.

— То, что ты несвободен, для меня невыносимо, — говорит она, слова сами срываются с ее губ, хоть она и знает, какую боль они причинят ему. — Иногда мне даже трудно дышать.

— Я знаю, — отвечает он. Одну руку он кладет на голову Руфины, вторая по-прежнему касается щеки Амары. — Именно поэтому покровительство Юлии для тебя так важно.

Филос не заканчивает свою мысль, но Амара тем не менее понимает ее. «На случай, если нас разлучат».

Глава 44

Глава 44

А те, что походят, как видно, И на отца и на мать и черты проявляют обоих, Эти от плоти отца и от матери крови родятся. …одним обоюдным гонимые пылом, И ни одно победить не сможет, ни быть побежденным[21].

Руфус не посещает церемонию наречения Руфины, как и ее настоящий отец. Амара не знает, к лучшему ли это, не знает, что причинило бы ей больше боли: отсутствие Филоса на Номиналиях собственной дочери или его присутствие на них в качестве безвестного раба. Она все-таки ждала, что именно Руфус подарит ее дочери лунулу, но вместо этого ее бывший патрон прислал роскошный поднос с фруктами и игрушечную лошадку на колесах. Драгоценное ожерелье, означающее свободу ребенка, преподносит Юлия; это маленький серебряный полумесяц на тонкой цепочке. Увидев украшение на шейке дочери, Амара чувствует, как тяжесть, давящая ей на сердце, становится чуть легче. Она начинает верить, что Филос прав: ребенок не пойдет по стопам родителей, у него будет своя жизнь.

Жрец читает молитвы, чтобы очистить ребенка, и сжигает подношения на алтаре Юлии. Глядя на завитки дыма, он предсказывает будущее Руфины: счастливый брак, несколько детей. Амара подозревает, что он повторяет это на всех подобных церемониях; наверняка жрец пообещал то же самое ее собственным родителям, много лет назад, в Афидне.

Гостей совсем не много: Юлия, Ливия, Британника, Друзилла и Примус. Амара невольно думает о тех, кого здесь нет. Она представляет, как показывает ребенка своим родителям, как бы ее мать восхищалась внучкой, как бы улыбался отец. Она представляет, каким счастьем было бы для нее видеть Дидону с Руфиной на руках. Она пытается не думать о Беронике и Виктории.