— Значит, сначала «любовь и поцелуй»?

— Да.

— А потом все остальное?

— Ну конечно же!.. Неужели ты сразу не понял? — искренне удивилась Лена и уже хотела повторить свой рассказ, но Алик надел наушники и, небрежно обронив: «Все понял», взялся за ключ. А когда пришли остальные мальчишки, он шутливо объявил, что «марсиане передали Косичкиной любовь и поцелуй и предупредили, что скоро прибудут в гости!»

На следующее утро об этом узнала вся школа. Лене прохода не давали. Первоклашки прыгали вокруг нее и кричали:

— Марсианка-апельсинка!.. Апельсинка-марсианка!..

Какая связь была между апельсином и Марсом, трудно сказать. Возможно, что вездесущие первоклассники объединяли их по оранжевому цвету, а может, невысокая полная Лена, пунцовая от смущения, сама напоминала апельсин.

Особенно изощрялись в остротах ее однокашники. Дело в том, что Лена не терпела неискренности, и почему-то именно эта ее черта многим казалась позой.

— Товарищи-шестыши! Сенсация века! Эффект Косичкиной! — усердствовал вертлявый Юрка Белоглазов. — Видные ученые об «Эффекте Косичкиной». Академик Петров: «Космическая любовь?.. Смеряйте у Косичкиной температуру. Бывает!» Членкорр, почетный член множества академий физик Иванов, с первого класса учившийся на одни пятерки: «Если это подтвердится, я отказываюсь от всех научных званий и иду в первый класс, чтобы ликвидировать пробелы в своих знаниях!»

Лена почти не замечала насмешек. Она жила в трепетном, радостном ожидании, что все повторится. И тогда ребята поймут: случилось нечто необычное. И только когда Толя Сныков, сосед по парте, с которым она подружилась еще в детском саду, осторожно спросил:

— Лена, может, и правда тебе… показалось? Знаешь, я иногда до того наломаю голову над шахматной партией, что просыпаюсь утром, и мне кажется, будто вчера я эту задачу решил. Посмотрю на доску, а там все фигуры в начальной позиции…

Только после этих слов Лена увидела происходящее как бы со стороны и тут же вспылила:

— Я не спала!

— Я тебя не обвиняю… — Толя втянул голову в плечи и что-то нарисовал на розовой промокашке.

— Ты не веришь? — упавшим голосом спросила Лена.

Толя каждый день провожал ее до самого подъезда, и, честно говоря, она давно считала его своим лучшим другом.

— Я верю, но что это меняет? — Толя замялся.

— Ты веришь или нет? — голос у Лены дрогнул.

— Что от этого меняется?.. — Толя снова опустил голову.

— Я больше не хочу сидеть с тобой! — Лена схватила книжки в охапку и пересела на первую парту к второгоднику Лешке Селезневу.