–Привет, Тихий, а мы было подумали, что ты уже покинул нас, направляясь к родному очагу или пепелищу – как тебе будет угодно, так и назову. И долго ты ещё намерен ждать? Гляди, ударят холода, тогда ехать будет труднее, но ты, наверное, поедешь по билету – потому и не спешишь?

Нет, по билету не получается: денег не хватало на покупку билета заранее, а сейчас вроде должно хватать, но билетов дешевых уже нет: начало учебного года, люди возвращаются из отпусков и спекулянты тоже не дремлют, поэтому придется ехать как и Учитель – на перекладных.

До Рязани доберусь на электричке, а дальше как получится. Раньше, к каждому поезду прицеплялся один –два вагона с сидячими местами и эти вагоны назывались общими. Там были пассажиры, которым ехать недалеко, или у кого не хватает денег на плацкарт, например, студенты.

Билеты в эти вагоны были совсем дешевые – я иногда ездил так домой на каникулы, когда учился в институте: возьмешь билет, заберешься на третью багажную полку под самый верх и доедешь до места, слезая, чтобы поесть и сходить в туалет.

Сейчас таких вагонов нет, а жаль – бедных людей стало много, билеты дорогие и многие не могут даже навестить родственников: я тоже еду навестить могилы матери и отца.

Вообще, цена билетов на поезда в СССР была проста и понятна: чем дальше ехать – тем больше скидка на билет. В плацкартном вагоне в отсеке едут шесть человек, а в купе – четыре, поэтому билет в плацкарт стоил в полтора раза дешевле, чем в купе, а в общем вагоне в отсеке сидело девять человек и потому, билет туда стоил ещё в полтора раза дешевле.

Хватит о билетах. Вот зашел попрощаться: завтра уезжаю. Бутылку принес ради проводов, выпейте, чтобы дорога была легкой и дома всё сложилось как надо, – с этими словами Михаил Ефимович вынул из кармана бутылку водки, из другого – консервы из кильки и поставил на стол, рядом с хлебом, который он положил сразу, как только вошел.

– Бутылка – это дело! – сразу повеселел Иванов, – сам видишь, что мы пьем неизвестно что: пьем и боимся – вдруг отрава какая-нибудь, как после отъезда Максимыча. Он больше не звонил тебе?

– Нет, не звонил, – ответил Михаил Ефимович, – ему теперь не до нас: внучка и правнук при нём, надо на работу устраиваться, золотишка, как он говорил, надолго не хватит. Может, потом позвонит: только куда и кому: скорее из нас кто-то может позвонить – телефон-то внучкин у нас всех есть.

– И то верно, – вмешался Хромой, – мы тоже отсюда будем сматываться: соседи– бомжи житья не дают: повадились к нам, как медведь на пасеку – нельзя оставить ни еды, ни шмотья.