— «Гудки полночных поездов…» Хэрриет! Господи Боже мой! Так подкрасться — у меня мог случиться сердечный приступ! Осторожнее! Нет, моя дорогая, не нужно плакать! Благодари Господа…

— Что еще хотел сказать мой отец, я так и не узнала, потому что его слова также утонули в рыданиях.

Глава 32

Глава 32

Проснувшись, я услышала, что ветер поменялся. Он продолжал дуть, но гораздо тише, не сотрясая стекол, а лишь слегка покачивая верхушки тисов. Внутри меня была легкая пустота. И тут я все вспомнила: папа на свободе. И не просто на свободе, а в этом самом доме, в бывшей комнате Мордейкеров. Я повернулась, чтобы рассказать удивительные новости Корделии. Она так сладко спала, что мне было жаль будить ее. Но я сама хотела услышать собственные слова, чтобы поверить в это. Меня так и подмывало пробежать по галерее и заглянуть к нему в комнату.

Прошлой ночью, когда первые восторги по поводу нашего воссоединения остались позади, я увидела, насколько он измучен. Пока мы с отцом пытались взять себя в руки, Руперт принес бренди и бутерброды с сыром. Мы сидели рядом на диване, обнявшись, и отец едва ли не каждую минуту прижимал к глазам платок или рукав. Он хотел казаться таким же жизнерадостным, как раньше, но вряд ли смог бы обмануть и ребенка.

— У нас было странное путешествие, — сказал отец, снова смахивая слезу. — Напротив нас в поезде сидела ужасная женщина с попугаем в клетке. Птицу очень привлек Руперт. Она не сводила с него своих глаз-бусинок и подвергла самой наглой критике: «Гадкий мальчик! Плохой мальчик! Поцелуй нас! О, дерзкое создание!» Люди пялились на нас. Я думаю, они начали подозревать, что попугай знает что-то такое, чего не знает никто.

Руперт рассмеялся.

— Я бы сказал, это внимание было столь исключительным, что я начал чувствовать беспокойство.

— Это был голос совести, — сказал папа.

— Я всегда мечтала о попугае. — Я догадалась, что отец всеми силами стремится избежать серьезного разговора.

— Мне кажется, Дирка вполне достаточно для любого любителя животных, — заметил Руперт. — Где он, кстати? Он устроил жуткую суматоху, когда мы приехали.

— Я спала, но мне снилось, что он лает.

— Спать! — сказал отец. — Вот чем бы я с удовольствием занялся! Хэрриет, есть ли шанс раздобыть подушку, на которую я мог бы приклонить голову?

Я повела его наверх.

— Прелестно. Однако температура поистине сибирская. — Пока я разжигала огонь, он щупал матрас и зевал. — Я надеюсь, хозяева не будут слишком обеспокоены присутствием лишнего гостя?

Я обняла его и поцеловала в макушку, чтобы скрыть собственные слезы.