— Мне очень жаль… — начала я.

Руперт коротко взглянул на меня:

— Не делай из этого драму, — и вновь углубился в газету.

Вечером Корделия избрала другую тактику. Она подождала, пока Руперт умоется, переоденется и нальет себе бокал спиртного.

— Ты так добр, что заботишься о моем образовании, Руперт… — начала она.

Руперт улыбнулся, вертя в руках бокал:

— Я бы не назвал это добротой. Скорее расчетом. Тебе трудно придется в сентябре, если потеряешь две трети учебного года, вот и все.

— Я согласна с тобой, но могу заниматься и дома, а мои одноклассницы, скорее всего, окажутся тупицами. Во всяком случае, я встретила на днях Друзиллу Пэпворт, и она сказала, что наша старая директриса, с которой поругалась Хэрриет, уволилась. Поэтому, возможно, я смогу вернуться в старую школу.

— Сестра Имельда? — поразилась я. Невозможно было представить кого-то другого на ее месте.

— Друзилла сказала, что с ней случилось нервное расстройство вскоре после того, как меня исключили.

— Не думаю, что эти два события связаны друг с другом, — заметил Руперт.

Но я не была в этом так уверена, с раскаяньем вспомнив свои жестокие намеки на ее отношения с сестрой Жюстиной.

— Твоя старая школа слишком далеко. — Руперт взял книгу, давая понять, что разговор окончен. — Считай, что все решено.

— Но я все равно не пойду в государственную школу!

— Это еще почему?

— Ну, я никогда в нее не ходила. Никто из нас…

— Тебе следует научиться приспосабливаться.

— Это нечестно! Хэрриет никогда не приходилось приспосабливаться! — Корделия была возмущена.

Руперт загадочно улыбнулся:

— Я ценю твое стремление найти разумные аргументы, Корделия, но ты не заставишь меня передумать. Если хочешь жить здесь, завтра отправляйся в школу.