К семи часам утра путники подъезжали к Повенцу, сделав почти 200 верст в семнадцать часов времени. Повенец, лежащий в углу, образуемом заливом Онежского озера и быстрой, бегущей по камням речкой Повенчанкой, представляется с северной стороны далеко не так миловидным, как с южной, со стороны озера.

Повенец — один из замечательнейших городов России: это один из самых богатых и незапутанных в своих делах городов. Жителей в нем всего 482 мужчины и 348 женщин; но доходы города, владеющего большим количеством земли и сдающим за богатую арендную плату лесопильный завод, достигают замечательно крупной цифры 97.650 руб., расходов всего 62.988 руб., и поэтому финансовое положение Повенца одно из самых радужных, — как в прямом, так и в переносном значении слова. Неудивительно, что запасный капитал его достигает 146.924 руб., и долгов у него нет. Подобного положения поискать не только в России, но и во всем свете. Если принять в расчет будущее, которое, вероятно, принесет с собой прорытие Беломорского канала от Повенца на север, то маленький городок, в котором жителей менее, чем публики на любом представлении в Большом театре, может только радоваться; спаси его Господь от всяких предприимчивых радетелей и деятелей. Петрозаводск, столица Олонецкой губернии, имеет полное право завидовать Повенцу: доходы его — 37.000 руб., расходы — 37.000 руб., запасного капитала — 5.000 руб. Как не позавидовать? Вот бы обратить в пригород.

При Борисе Годунове Повенец уже был селом, известным под именем «пристань» или «рядок»; а когда село это появилось на свет — неизвестно; с 1784 г. село обратилось в город и заменило в своих обязанностях Поданск. При Павле I город упразднен, при Александре I восстановлен. Здесь, в 1701 году, спущены были в Онежское озеро два фрегата, перевезенные Петром I посуху из Белого моря. Развалины чугуноплавильного и железоделательного завода тоже напоминают о Петре! Остатки петровских доменных печей находятся за рекой Повенчанкой; имеются следы двух печей; камни их простеклянились насквозь, так что нельзя не заметить, что Петр I не дремал и здесь плавил чугун вовсю. Невысокие развалины обнесены заборчиком, поросли зеленью, и шумливая Повенчанка, бегущая совсем подле, нарушает их вечное молчание своей вечной говорливостью. В соборной церкви имеется икона святых Петра и Павла, пред которой Петр I служил молебен по случаю избавления его от бури на озере; он вернулся, застигнутый бурей, от острова, который с того времени называется «Воротным». Для великого Царя поговорка: «Повенец — миру конец», конечно, не существовала, потому что он побывал на севере далеко за этим концом. Лучшие, чем теперь, времена проходили над живущим Повенцом, когда шла тут заводская работа; лучшие времена должны непременно проглянуть и в будущем, когда состоится, наконец, проведение Беломорского канала. Насколько безвременно погиб на восточном краю нашего Севера Екатерининский канал, настолько же трудно появление этого нового, совершенно необходимого водного пути. Не только десятки тысяч пудов трески, сельдей, трескового жира и ворвани, идущие в Петербург кружным путем, на Бельты и Зунд, с нашего Северного моря, пошли бы здесь, но и обратно, товары и хлеб, необходимые Поморью, потянулись бы каналом, идя из Петербурга. Если Петр I перетащил посуху два фрегата от Нюхчи до Повенца, то что же будет значить пройти каналом десяткам миноносок, со всякими торпедами, в вечно открытое нам Северное море, если это будет нужно? Это стратегическое соображение — далеко не пустая фантазия.