— Но зачем?! — обескураженно повторил я.

— Дура потому что! — всплеснула руками Стоцкая.

Она снова подняла на меня глаза — в тех что-то блеснуло. Слезы?! Их у «железной» Вики я видел лишь однажды — в том самом крымском поезде, после бутылки «Распутина».

Но сейчас меня было этим не пронять.

— Ну так и признайся во всем девчонкам, — приняв равнодушный вид, сухо бросил я. — Сделала — отвечай!

— Яне это уже не поможет, — пробормотала девочка. — А достижения отряда — обнулит! Ну, из-за черных меток!

— Ну и черт с ним! Или ты хочешь не просто расплаты избежать, но и, как ни в чем не бывало, в «Артек» съездить?!

— Если путевка достанется мне, я все равно отдам ее Яне, — заявила Стоцкая. — Договорюсь в Совете дружины… Расплаты тоже не боюсь — ты прав, заслужила — получи. Но для отряда это — ЧП, которое никак не скрыть. Что будет с Мариной? И так уже Вадим…

— Раньше нужно было об этом думать!

— Ты прав. Совершенно прав! Но ведь лучше поздно, чем никогда… Андрей, я тебя очень прошу, помоги мне! — буквально уже взмолилась Вика. — Помоги — и я что хочешь для тебя сделаю!

— Кроме чистосердечного признания в подставе Яны? — прищурился я.

Стоцкая потупилась.

— От тебя мне ничего не нужно! — отрезал я — кажется, к некоторому разочарованию Младшего. — Но, — вздохнул, — Трефилову в любом случае нужно выручать… Вот только как — если публично покаяться ты отказываешься?

— Скажи девчонкам, что видел, как Яна споткнулась о торчавший из земли корень! — быстро, будто боясь, как бы я не передумал, заговорила Вика — ответ у нее явно был заготовлен. — Он там точно был, корень этот — я помню! Тебя послушают — с учетом, что вы с Казанцевой… Не говори им, что между вами ничего не было — это только все усложнит!

— Это уже мне решать, — обронил я.

Помедлив, Стоцкая судорожно кивнула.

— Когда ты хочешь, чтобы я с ними поговорил? — ледяным тоном уточнил я.

— Чем скорее — тем лучше. Они все сейчас в нашей палате сидят — идем туда!

— Ну, идем…

Почти все девочки второго отряда и впрямь собрались в одной, третьей палате. Инга Трефилова, набычившись, сидела на кровати — такой же, как у меня, кстати, в углу. Рядом на тумбочке лежала ее вчерашняя корона. Что ж, sic transit gloria mundi[1]…