Всем понравилось, а Галатин с полным правом выпил, и наливка показалась ему намного лучше, чем в первый раз.

— Отлично! — сказал Гусаров. — Хорошо рассказали, спасибо. Данила, твоя очередь.

— Я еще молодой, — уклонился Данила. — У меня самая сильная любовь еще впереди.

— Но что-то уже было? Из того, что было, что самое сильное? В смысле — чувство?

Самым сильным у Данилы было чувство не любви, а, пожалуй, ненависти. Или злости. Трудно сказать, что это. Полгода назад приехала в сервис девушка. Выходила из машины так, как выходят в кино — сначала замедленно появляется длинная голая нога в туфле на длинной и тонкой шпильке, потом плавно вырисовывается бедро, обтянутое шортами, потом обнаженная талия, потом завершающие изгибы и плавности, а потом лицо несказанной красоты — несказанной потому, что не знаешь, как о ней сказать. Идеал, короче. Да еще и волосы расправляет круговым движением головы по-киношному, и золотистый водопад ослепляет отражающимися в нем бликами света. Данила стоял как вкопанный, зачарованно смотрел, но отмер, пришел в себя — работники автосервиса порода особенная, привыкнув ничему не удивляться в машинах, они не удивляются и людям, и зарули к ним хоть английская королева, не растеряются. И Данила довольно смело подошел к красавице, спросил:

«Что беспокоит, чем помочь? Если электрика косячит, то ко мне!»

Ничего не ответила красавица, лишь глазами презрительно смерила, удивляясь, что простой работяга посмел говорить так вольно с нею, царицей если не мира, то всего, что ее окружает. Она оказалась новой подругой хозяина сервиса, которого звали Рамзес. Данила до сих пор не знает, настоящее это имя или кличка. Довольно противный мужик, лет под пятьдесят, со смуглой кожей, сухой, глаза темные до черноты, усы аккуратные, спускаются вниз и соединяются с бородкой, вид от этого должен быть интеллигентский, а на самом деле Рамзес выглядит умным и жестоким бандитом, с персоналом по-человечески не общается, только отдает распоряжения. И никогда не улыбается. Даже красавице не улыбается, принимает как должное, что она к нему ластится, обнимает при всех, целует в щеку. Несколько раз она заезжала к ним в сервис, Данила, приглядевшись, увидел, что не была эта девица особой красавицей. Кожа белая до бледности, с каким-то пятнышками, родинками, ключицы выпирают, ступни слишком большие, а если посмотреть на нее сзади, то видно, что даже шпильки не выручают ее слишком короткие для такой длинной талии ноги. И от лица, если ее умыть, ничего не останется. Да и странно было бы, если бы хозяин их не самого крупного сервиса, не сравнить с московскими или даже рязанскими, мог бы позволить себе натуральную модель. Подделка, дешевая копия. И все же всякий раз, когда она появлялась, в Даниле вспыхивало чувство досады и обиды. «Гадюка», — бормотал он себе под нос, но понимал, что все отдал бы за один раз с этой гадюкой. Только один раз, не больше. Для того, чтобы она, стискивая его руками и ногами, шептала в припадке удовольствия: «Ты лучше всех!», — как шепчет пухленькая соседка Виктория, продавщица торгового центра, с которой Данила встречается полтора года, никак не находя повода расстаться. Но он ищет, он постоянно ищет будущую подругу жизни, поэтому и едет в Рязань: бывшая одноклассница Фаина, которая жила там с обеспеченным мужем, два дня назад вдруг написала Даниле, что развелась, что все не так, как казалось, что она скучает по родному городу, но уже не вернется, Данила сочувственно ответил ей, сообщил, что собирается на Новый год в Рязань к друзьям (это была неправда), Фаина пригласила зайти и к ней. «Мне кажется, что-то у нас еще в школе намечалось, хотя мы этого не поняли», — написала она. Данила тут же взволновался и понял, что Фаина ему всегда нравилась. Хорошая, умная девушка. И на внешность вполне ничего. Хорошо бы прикатить на машине, но Данила, как назло, занялся апгрейдом, она не на ходу, поэтому и оказался в этой труповозке. Заранее волновался так, представляя новогоднюю ночь с Фаиной, что даже температура подскочила. А может, легкая простуда, но Данила ничего не чувствует.