Чужая магия обожгла ладонь, заставляя отдёрнуть руку. Сигилла вспыхнула целиком, так ярко, что заслезились глаза. Воздух над ней задрожал, пронизанный невидимыми магическими связями. В небе загрохотали первые фейерверки — те, которые ушли в правильном направлении и на нужную высоту.

Не все.

Некоторые устремились в противоположную сторону.

И взорвались.

Людвиг не считал их, да и не смог бы сосчитать — взрывы слишком быстро слились в монотонный гул. За окном замелькали вспышки, настолько яркие, что легко затмевали солнце, прикрытое магической пеленой. По стенам и полу заплясали разноцветные отсветы.

А потом здание вздрогнуло.

Вернее, вздрогнула земля — и всё, что на ней.

С грохотом и звоном вылетели стёкла в только что сданных новостройках, взвыли сигнализации машин, снова врубилась совершенно неуместная торжественная музыка, что-то заскрежетало, кто-то закричал, с потолка посыпалась бетонная крошка. Людвиг бы наверняка упал — если бы не стоял на четвереньках над погасшей сигиллой.

А вот Тимур, едва успевший подняться после толчка, снова грохнулся на пол. И оттуда, с пола, сдавленно прошептал:

— Что ты сделал?

«Нет, это ты сделал», — мог бы ответить Людвиг.

Мог бы — но не стал.

В конце концов, это действительно была его сигилла. Его ученик. И его ответственность. Только вот магия, запустившая процесс, была чужая, но это легко исправить.

Людвиг приложил к сигилле обе ладони, напитывая линии своей силой. Символы, конечно, выгорели подчистую и второй раз сработать не смогли бы, но этого и не требовалось. Главное — стереть все следы Тимура, сделать вид, что колдовал совсем другой человек.

И именно этот другой человек допустил ошибку: выставил для части вспышек отрицательную высоту.

Отрицательная высота.

Забавное словосочетание, если вдуматься.

Но как ещё описать ситуацию, когда сгусток энергии летит не в небо, а вниз, к земле? Летит, врезается в неё — и плевать, есть ли вокруг люди, вещи, деревья, дома — и взрывается россыпью разноцветных искр.

Очень, наверное, красиво.

И очень, наверное, больно — для тех, кто успеет хоть что-то почувствовать.