В De sectis сведения об апокрифах изложены Леонтием, как мы уже указывали, в сравнительно кратком и компактном виде, причем, однако, здесь открываются некоторые новые данные по этому вопросу. Так, тот Дионисий, к которому адресовано подложное послание Юлия, начинающееся с Θαυμάζω πυνθανόμενος «удивляюсь, узнав», [1457] здесь называется Коринфским епископом. [1458] Личность этого Дионисия и до сих пор остается невыясненной в науке и вообще на основании имеющихся источников точно определена быть не может. [1459] Но это не так важно, гораздо важнее те сведения, которые сообщает наш автор по поводу самого апокрифа. Именно, что не только это послание принадлежит Аполлинарию, но и другие семь писем, приписываемых Юлию, на самом деле произведения Аполлинария. Далее, что в этом послании слово σῶμα «тело» употреблено без прилагательных νοερὸν ἢ ἔμψυχον «разумное и одушевленное», как то было обычно для писателей Юлиевой эпохи. Отсюда же следует, что данное послание — позднейшего происхождения и изготовлено самими аполлинаристами. Григорий Нисский, сообщает еще наш автор, в своем сочинении против Аполлинария упоминает о многом из того, что приводится в подложном послании Юлия, и тем самым обличает аполлинаристов в их обманах. Говорят также, что в актах Ефесского собора это послание отнесено к свт. Кириллу. Это неправда, говорит Леонтий: имеющееся там послание — иное, не Юлия, а Тимофея, считается же за один из многих его списков. [1460]

В критике следующего апокрифа свт. Григория Чудотворца также встречаются некоторые особенности во взглядах нашего автора. У древних (полемистов-богословов), рассуждает Леонтий, не было и сомнения в том, что это письмо не Григория. Григорий Нисский, перечисляя богословские труды свт. Григория Чудотворца, не упоминает об указанном сочинении. [1461] Подложное место из свт. Афанасия, по словам Леонтия, обнаруживает свою подделку тем, что в подлинных сочинениях этого св. отца нет такого сочинения. Всем известно, что труды Афанасия очень большие, а эта речь περὶ σαρκώσεως «о Воплощении», из которой заимствована исследуемая цитата, всего листа два; понятно, что она не принадлежит Афанасию. [1462] Ссылка на свт. Кирилла, будто бы взявшего приписываемое Афанасию изречение об одной природе Бога Слова Воплощенной в свои сочинения, представляет собой старую ошибку. Но Диоскор, в качестве преемника свт. Кирилла пользовавшийся его сочинениями, не приводит указанного изречения, для него весьма благоприятного, [1463] также и Феодорит, ссылавшийся на все авторитеты в своей аналогии Феодора Мопсуестийского, не упоминает о Кирилле как защитнике одной природы вслед за Афанасием. [1464] Последний апокриф, указываемый Леонтием в De sectis, есть свидетельство Ерехтия. Ими этого мужа никогда не было известно между отцами, говорит Леонтий, ибо когда Тимофей писал против собора и процитировал Ерехтия, то его домашний пресвитер Кир написал ему: «Не хотелось бы мне тебя исправлять, но имя Ерехтия не слышно между Отцами». [1465] Леонтий и ограничивается только таким кратким сообщением об апокрифе Ерехтия, не упоминая даже о его содержании. Мы можем несколько дополнить нашего автора сообщением, что Ерехтия знал и на него ссылался Ефрем, патриарх Антиохийский. Этот факт ясно доказывает, что Ерехтий — не мифическая личность и что Леонтий если не заимствовал литературного материала у Ефрема, [1466] то был знаком с этим автором. Сохранился даже фрагмент одной гомилии Ерехтия, бывшего епископом Антиохии Писидийской, по своему содержанию христологический и, стало быть, вполне подходящий к той эпохе Прокла, патриарха Константинопольского, современник свт. Кирилла Александрийского, к которой он принадлежит по своему надписанию. [1467] Центральное место этого фрагмента — «ибо Дева таинственно родила не две природы, а воплотившегося Бога» (οὐ γὰρ δύο φύσεις, ἀλλὰ σαρκωθέντα Θεὸν ἡ Παρθένος μυστικῶς ἀπεκύησεν), если оторвать его от контекста, легко может быть истолковано и и монофизитском смысле. Им, вероятно, и пользовались аполлинаристы, чтобы причислить Ерехтия к своему лагерю.