Избранные, видимо, оправдали доверие общества и умиротворили его, почему Дееписатель сообщает далее, что «Слово Божие росло, и число учеников весьма умножилось в Иерусалиме» — сила апостольской проповеди была так велика, что даже из священников многие уверовали. Выражение «покорились вере» указывает на силу проповеди, сломившей их упорство. Это была решительная нравственная победа христианства над иудейством.

Избрание диаконов отнюдь не свидетельствует о демократическом выборном начале в Церкви. Из книги Деяний ясно видно, что апостолы сами всем распоряжаются по своей воле и своему усмотрению: они не связаны в своих действиях волею верующих.

ПРОПОВЕДЬ АРХИДИАКОНА СТЕФАНА, СУД НАД НИМ ПО ОБВИНЕНИЮ В ХУЛЕ (стихи 7-15)

ПРОПОВЕДЬ АРХИДИАКОНА СТЕФАНА, СУД НАД НИМ ПО ОБВИНЕНИЮ В ХУЛЕ

(стихи 7-15)

Апостольская деятельность и мученическая кончина архидиакона и первомученика Стефана имели такое важное значение в жизни первохристианской Церкви, что Дееписатель повествует о них с большой подробностью. Сначала Дееписатель характеризует личность Стефана как мужа, исполненного веры и силы, говоря о нем, что он совершал великие чудеса и знамения в народе. Видимо, среди всех семи диаконов он выделялся обилием Божественных благодатных даров. Он искал везде израильтян, пришедших из чужих стран, чтобы обращать их к вере во Христа, а для этого посещал их синагоги. По свидетельству Талмуда, в Иерусалиме было 480 синагог. Кажется, каждая иноземная страна или даже каждый большой город, где жили в значительном числе иудеи, содержали в Иерусалиме свою синагогу для того, чтобы их могли посещать приходящие в Иерусалим на богомолье. Это были для соотечественников центры единения. Поэтому Дееписатель и говорит о синагоге Асийцев, то есть иудеев, уроженцев западной стороны Малой Азии; о синагоге Киликийцев, ибо главный город Киликии — Таре имел большую иудейскую колонию; о синагоге Александрийцев, ибо два из пяти кварталов роскошной столицы Египта были сплошь иудейские; о синагоге Киринейцев, ибо четвертая часть Кирены была иудейская; о синагоге Либертинцев, или освобожденных римских граждан, то есть иудеев, отведенных в Рим в качестве рабов или рожденных в

Риме в рабстве, но отпущенных на свободу своими господами. Видимо, сам Стефан, как показывает его имя и речь, был эллинистом, а потому он и проповедовал в синагогах эллинистов. Но он встретил противодействие: с ним вступили в споры. Однако не будучи в состоянии «противостоять мудрости и Духу, Которым они говорили», научили некоторых оклеветать его, якобы он произносил хульные слова на Моисея и на Бога. Примечательно, что им удалось возбудить народ, который доселе был так расположен к апостолам и христианам вообще. В этом сказалась хитрость врагов христианства, которые не хотели сами преследовать апостолов официальным путем, а решили действовать против них через народные массы, вызвав в них негодование против христиан, якобы богохульствующих. Как при судебном обвинении Самого Господа, так и тут народ легкомысленно поверил этой клевете. Стефан был схвачен и приведен на суд в синедрион, который, как видно, очень быстро собрался на чрезвычайное заседание. Как при суде над Госпо-дом, так и тут были представлены ложные свидетели, извращавшие слова Стефана. Вероятно, Стефан говорил, а может быть только намекал на прекращение Ветхого Завета с приходом Мессии-Хрйста, а лжесвидетели вложили в эти слова Стефана совсем другой смысл, обвиняя его в том, будто он говорил, что «Иисус Назорей Сей разрушит место сие и переменит обычаи, которые предал нам Моисей». «Разрушит место сие», то есть храм, — это то же уголовное преступление, в котором обвиняли и Самого Господа. Естественно, что взоры всех были направлены на этого обвиняемого в столь тяжких преступлениях христианина. Но в лице его они не видели ни страха, ни уныния, ни враждебного выражения: лицо его было похоже на лице Ангела; без сомнения, в этот решительный и торжественный момент он сподобился особенного озарения от Святого Духа, что преобразило и его внешний вид, сделав его ангелоподобным.