Здесь мы заметим, как возникали довольно-таки разные отношения к Библии: с одной стороны – у Лютера, а с другой – у Кальвина и других богословов эпохи Реформации. Лютер придавал значение сокровенной сути Библии, res scripturae: для него были важны принцип оправдания благодатью через веру, диалектическое противоречие закона и евангельской вести, сферы применения закона. Подробности Священного Писания подгонялись к этой интерпретационной схеме, а насчет проблем не столь важных большая часть Библии особых подсказок не давала. Толкователи-кальвинисты, склонные считать библейские тексты более равноценными, противились сведению Библии к нескольким грандиозным принципам – и потому прочитывали ее в свете иных трактовок, которые Лютер счел бы «иудейскими»: кальвинисты видели в Библии источник предписаний, по которым могли вести христианскую жизнь и каждый человек в отдельности, и община, а еще считали, что в Священном Писании учтены все возможные случаи – и если в нем не приводилось постановлений насчет каких-либо деяний, то можно было с уверенностью решить, что совершать этих деяний не следует. На деле между теми, кто примкнул к обоим лагерям, было очень много общего: и там, и там отказались от средневекового католического благочестия; да и к тому же были странные явления, скажем, та же Церковь Англии, которая по большей части заимствовала свою литургию у кальвинистов и никогда особо не ценила Лютера, но все же сохранила даже больше черт католической традиции, нежели он – и дни празднования памяти святых, и епископов, и таинство Брака. Но два потока мысли сохранились и порой проявляются даже сейчас: пасторы в кальвинистской традиции часто полагают, что любая деятельность Церкви должна подтверждаться Священным Писанием, а лютеране и многие англикане радостно «идут напролом», правда, только когда уверены, что Библия не против.

Одной из проблем, разделивших католиков и протестантов в эпоху Реформации, были молитвы за умерших. Когда Лютер обрушился с критикой на индульгенции, он принял как данность то, что папа римский никак и ничем не может повлиять на состояние душ в чистилище; и стоило только принять этот принцип, тут же возникли и другие вопросы: а могут ли хоть чьи-то молитвы повлиять на то состояние, в котором пребывают мертвые? Лютер утверждал, что статус христиан, спасенных или осужденных на вечные муки, определялся в этой жизни и зависел от того, обрели ли они благодать Божью через веру; что же до Кальвина, то он считал, что окончательное состояние в любом случае решалось Божьим предопределением. Впрочем, католики могли указать на то, что в Священном Писании есть основания для молитв за умерших – во Второй книге Маккавеев: