Ни Кермоуд, ни Альтер не предполагают, будто критические методы (Альтер прозывает их «экскаваторными») неправильны и незаконны сами по себе, но оба утверждают, что современному читателю гораздо интереснее подход литературный и что этот подход намного благотворнее. Но буквальные трактовки текста не обязательно должны проводиться в стиле англо-американской литературной критики. Существуют и подходы, принятые в континентальной Европе. В 1960-х годах к Библии начали применять французский структурализм, а потом – весь спектр постструктуральных и постмодернистских интерпретаций текста. Библией начали интересоваться ведущие литераторы, такие как Жак Деррида (1930–2004) – и опять же, они часто соединяли ее с древними раввинскими подходами. Вскоре критика такого рода перестала быть «эстетической» – в том смысле, что исследователи перестали всего лишь восхищаться красотой библейского текста, и им стало интересно, как текст ниспровергает и древнюю, и современную культуру, как он бросает вызов колониальным державам и как охватывает группы, не имеющие отношения к элите, и наделяет их силой [54]. В этом критика снова совпадает с интересами богословия – такими как вопросы либеральной теологии, уделяющей внимание тому, как текст позволяет угнетаемым группам выражать свою жажду свободы.

В наше время посткритическая библеистика цветет пышным цветом, питаемая политическими, социально-научными и постмодернистскими прозрениями, и уже давно оставила прежние заботы о датировках и литературном развитии текстов: теперь на ее повестке дня – просто так называемая Теория [55]. Как и канонический подход, но с совершенно иными заботами, она обращает внимание на текст в том его виде, в каком он предстает перед нами, и в той или иной мере равнодушна к тому, что скрыто за ним. Ряд самых утонченных литературных прочтений можно найти в трудах Поля Рикёра (1913–2005) [56]. В представлении Рикёра традиционная критика тревожится лишь о том, чтобы проникнуть за текст; его же интерес – читать «перед текстом», иными словами, так, чтобы текст связывался с современными проблемами и интересами.

Все эти типы посткритической интерпретации, возможно, напомнят нам о святоотеческих, раввинских и средневековых трактовках. В каком-то смысле колесо совершило полный оборот, и мы снова вернулись туда, где были, прежде чем вольные духи – Спиноза, Реймарус, Штраус – приступили к работе над Библией. Конечно, ни в коем случае нельзя говорить, будто все библеисты довольствуются лишь посткритическими трактовками любого рода: традиционная критика тоже процветает, и даже теория о четырех источниках Пятикнижия (JEDP) обретает новую жизнь в Израиле и в Северной Америке, причем совершенно нет чувства того, будто интерес к ней выходит из моды [57]. И, наверное, можно с уверенностью сказать, что библеистика вошла в поистине плюралистическую фазу.