Первые подвижники русского православия являлись жителями «Азово-Таврической Руси» или выходцами из этих земель. В 1037 году в Киеве подвизался прибывший из Тмутарханской епархии выдающийся церковный писатель и богослов Иларион, автор «Слова о законе и благодати» (ок. 1051 года) и первый русский митрополит. В 1054 году он принял схиму в Киево-Печерском монастыре под именем Никона, прозванного Великим, затем вернулся в Тмутархань и после окончательного переезда в киевский монастырь стал вероятным автором первого летописного свода, родоначальником русского летописания и богословия.[526]
«Боги» князя Владимира
«Боги» князя Владимира
При рюриковичах начался упадок свето-солнечной религии. На Русь стало проникать иноземное многобожие. Вероятно, уже в IX веке среди великокняжеских придворных был принят обычай изготовления «болванов». Древнерусское бълъванъ, блъванъ, вероятнее всего, произошло от шведского bulván «соломенное чучело».[527] Устрашающая мощь и примитивное человекоподобие скандинавских богов было несовместимо с верованиями древних русов.
бълъванъ, блъванъ
bulván
Язычники-скандинавы помогли Владимиру в 978 году свергнуть родного брата Ярополка, сочувствовавшего христианам, и захватить Киевский престол. Спустя два года князь Владимир попытался создать «русско-варяжскую» религию по скандинавскому образцу, с болванами и жертвами. Под 980 годом в «Повести временных лет» было записано: «И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребряну, а ус злат, и Хърса, Дажбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь». Несомненно, сказание о крещении Руси в «Повести» было приведено в соответствие с потребностями тогдашнего государства. Принятие православия объяснялось отказом от язычества в пользу монотеизма, древнерусскую веру вслед за византийцами осудительно называли «поганым многобожием», подобным эллинскому.
болванами
Число Владимировых «богов» не соответствовало ни священной для русов девятерице, ни восьмичастному устройству солнечного святилища, что говорит об искусственности Владимирова «пантеона». Древнерусская вера киевскому князю была известна, но чужда. Сонм варяжских человекоподобных богов он с умыслом назвал славянскими именами и был уверен, что народ подчинится его воле. Однако русы не приняли ненавистных деревянных болванов, упорно отвергая любые изображения божества. Заветы единобожия оказались неизмеримо важнее воли великого князя.
болванов
Вовсе не случайно «Повесть» ничего не говорит о Свароге. Под влиянием ветхозаветной заповеди, возможно, усвоенной от еврейских купцов-радонитов, крымских караимов или хазар, древние русы ввели запрет на произнесение его имени, заменив величальным прозвищем Перун. Эту главную ипостась свето-огненного божества почитали в виде солнца, луны, звезд, зарниц и, особенно, в образе сверкающей и грохочущей молнии. Представление о том, что «Перун есть мног», сохранили древнерусские тексты. Прокопий Кесарийский писал в VI веке о восточных славянах: «…они считают, что один из богов, создатель молнии, именно он есть единый владыка всего».[528] Древнерусское Перунъ родственно литовскому Perkūnas, древнепрусскому Percunis «гром», санскритскому parjánya и древнегреческому κεραυνóς «молния». Глагол перáти «лететь, парить» неотделим от слов перо и пырь «огонь костра, искры» и мог относиться к существу, «летающему на огненных крыльях».