Кое-кто считал, что целесообразно признавать, по крайней мере внешне, религию, в которой родился. Другие утверждали, что «всеобщая религия» – единственно необходимая вещь, и они относили к этому понятию моральные принципы, общие для всех религий и одобренные благоразумием.

Новаторы в вопросах религии имели большое преимущество над новаторами в вопросах управления: они знали, чего хотят. А в политическом мире, с другой стороны, ни у кого не было определенных взглядов. Преобладало недовольство существующим порядком, и, вероятнее всего, под давлением обстоятельств общество подталкивалось к революции. Эту революцию предвидел Альманзор. Однажды, глядя на свой великолепный дворец, стоящий в волшебных садах Захиры, он неожиданно разрыдался и воскликнул:

– Несчастная Захира! Скоро ты будешь уничтожена!

Его спутник выразил удивление, и Альманзор продолжил:

– Ты сам будешь свидетелем катастрофы. Я вижу этот великолепный дворец разграбленным и разрушенным, с виду пожар гражданской войны, разрушающий мою страну!

Если эта революция приближалась, какой будут ее цель и ее методы? Этого не мог сказать никто, но по одному вопросу все были единодушны: семейство Альманзора следует отстранить от власти. В этом не было ничего удивительного. Монархические нации не любят, когда правление осуществляется кем-то, кроме монарха лично. Все хаджибы, когда-либо стоявшие на месте суверена, становились объектами жгучей и непримиримой ненависти, какими бы ни были их таланты и заслуги. Одного только этого соображения достаточно, чтобы объяснить отвращение, внушаемое Амиридами. Но не следует также забывать, что они ранили чувства и привязанности верноподданных жителей. Хотя они пока довольствовались правлением от имени халифа, было очевидно, что они метят выше – на трон. Это стремление озлобило против них не только принцев крови, коих было немало, но и духовенство, которое было приверженцем принципа законного престолонаследия, а также народ, который был или считал себя преданным династии. Придворная знать больше, чем кто-либо другой, желала падения Амиридов, поскольку она означала усиление ее влияния. Ну а низшие классы, как водится, заранее приветствовали любую революцию, которая позволяла им одновременно удовлетворить свою ненависть к богатым и ограбить их. Последний факт, можно предположить, должен был сделать богатые классы более осмотрительными. Кордова стала промышленным городом, в которой было множество ремесленников, и даже пустяковое волнение могло в одночасье приобрести очень серьезный характер и привести к грандиозному конфликту между богатыми и бедными. Но всеобщая неопытность была настолько широко распространена, что неотвратимость такой опасности, похоже, никому не приходила в голову. Благополучные классы смотрели на рабочий люд как на своих союзников и свято верили, что все будет хорошо, как только удастся избавиться от Амиридов.