Санчол

После возвращения Музаффара в Кордову сразу начались народные волнения. Люди громко требовали правления законного суверена. И тщетно Хишам II заявлял, что хочет и дальше вести жизнь, лишенную забот и тревог. Толпа настаивала на выполнении своих требований, и Музаффар был вынужден прибегнуть для ее разгона к военной силе. Но после этого вновь воцарилось спокойствие. Это правда, что внук Абд-ер-Рахмана III, которого тоже звали Хишам, устроил заговор против Музаффара, но последний был вовремя предупрежден и разрушил планы заговорщиков, казнив главного зачинщика. Это было в декабре 1006 года.

Музаффар, как правитель, шел по стопам отца. Он одержал много побед над христианами, и, пока оставался у власти, страна процветала. Позднее многие даже называли это время золотым веком. Тем не менее ситуация медленно, но верно менялась. Старое арабское общество со всеми своими достоинствами и недостатками исчезло. Абд-ер-Рахман III и Альманзор – оба стремились к национальному единству, и оно, в конце концов, было достигнуто. Старая арабская знать потерпела неудачу в конфликте, который она вела с королевской властью: эти люди были не только покорены и сломлены, но обнищали и разорились. Каждый день какое-нибудь древнее и некогда славное имя прекращало существование. Придворные, зависящие от Омейядов, чувствовали себя лучше. Богатые семейства продолжали занимать выгодные места. Но в это время самыми могущественными людьми в государстве были берберские военачальники, славяне, обязанные своим богатством Альманзору, и христиане с севера Испании, служившие в мусульманской армии. Однако они, являясь выскочками и чужеземцами, не пользовались особым уважением. Их считали варварами, и было много жалоб на акты угнетения. Средние же классы пополнились производителями и торговцами. Даже во время беспокойного правления султана Абдуллаха купцы и промышленники, как мы видели, быстро накапливали большие состояния, не имея другого капитала, нежели деньги, одолженные им друзьями. А теперь, когда наступила относительная стабильность, неудивительно, что такие состояния часто и легко создавались. Тем не менее государство, внешне процветающее, несло внутри себя зародыши собственного распада. Расовая борьба прекратилась, только чтобы вспыхнуть заново в другой форме – как война классов. Рабочий ненавидел своего нанимателя, средний класс завидовал знати, и все вместе испытывали неприязнь к генералам, особенно берберам. В сердце всеобщей неопытности зарождалось смутное стремление к неизведанному и неиспытанному. Религия подверглась мощным нападкам. Меры, принятые Альманзором против философов, не принесли плодов, на которые рассчитывало духовенство. Свободные мыслители множились, и скептицизм, всегда свойственный арабскому характеру, постепенно принял более научную форму. Ученики Ибн-Массара – их называли массарии – стали чрезвычайно многочисленными. Другие еретики распространяли самые подрывные доктрины. Одна из сект возникла непосредственно среди теологов. Ее члены в любом случае изучали традиции, относящиеся к пророку, но их исследования, вероятно, были в глазах ортодоксальных теологов искусственными и ограничивались апокрифическими трудами, составленными материалистами, которые стремились подорвать основы ислама. Отсюда их фантастическая концепция Вселенной. Земля, как они утверждали, стоит на рыбе, рыба находится на рогах быка, бык – на скале, которая, в свою очередь, опирается на шею ангела. Под ангелом – мрак, а под тьмой – безграничный океан. За этими неопределенными и гротескными догматами, которые были, вероятнее всего, чисто символическими, теологи разглядели серьезную ересь – секта верила в бесконечность Вселенной. Более того, эти схизматики учили, что, пока религия распространяется силой или обманом, ее истинность нельзя доказать аргументами, апеллирующими к здравому смыслу. Тем не менее они враждебно относились к учениям греческих философов, на которых, однако, основывались их принципы.