Главное и самое яркое, что поражает нас при встрече с буддизмом, – это неагрессивное неприятие идеи Бога-Творца. Буддийское учение являет нам образец многовековых усилий по доказательству ложности самого стремления думать о Нем. Этот леденящий душу религиозный атеизм делает человека и только человека ответственным за свое будущее: как в этой жизни, так и в следующей.

Однако это очень специфическая ответственность, потому что нет никакого высшего судьи и законодателя, перед которым ты мог бы эту ответственность нести. Стало быть, правы в рамках своей системы последователи тхеравады, которые призывают, по сути, сконцентрироваться на эгоистичном бегстве из этого мира в поисках нирваны. Показательно при этом, что и их оппоненты – адепты махаяны – воспринимают сострадание ко всему живому и стремление помочь другим в обретении блага всего лишь как средство, как инструмент, который дает возможность следовать по верному пути.

Хотя буддизм в последние годы, прежде всего благодаря своей философской составляющей и детально проработанным психофизическим практикам, становится популярным на Западе – по природе своей это явление совершенно восточное, точнее даже – дальневосточное. Именно здесь он прижился, расцвел и принес обильные плоды.

Как мы знаем, самый распространенный вариант буддизма – махаянский. Махаяна же вобрала в себя много представлений и из даосизма, и из конфуцианства, и из иных местных верований, вроде японского синтоизма. Поэтому тот факт, что со своей исторической родины – Индии – буддизм был вытеснен и осел там, где мы его видим сегодня, – неслучаен. Перечисленные выше дальневосточные традиции оказались его предтечами, подготовившими в каком-то смысле для него почву.

Вспомним, например, что в китайском языке даже отсутствовал термин, обозначающий религию как явление, а все упомянутые традиции именовались термином «цзяо» – учение.

Или ключевое для китайской философской традиции понятие «дао» – вполне возможно, оно сыграло здесь свою роль. Дао – первоначало всякого бытия, которое важно и для конфуцианства, и особенно для даосизма, абсолютно безлично, невоспринимаемо, неуяснимо и невыразимо в словах. Концепция нирваны с ее апофатическим описанием до некоторой степени подобна методологии описания «дао», есть нечто общее у этих перекликающихся друг с другом идей.

Не стоит забывать и о том, что у даосов есть замечательная легенда об уходе основателя учения – Лао-цзы в Индию и создании им там буддизма. Эта идея абсолютно сказочная, но готовность связать даосизм и буддизм в личности одного культурного героя – явление весьма показательное.