— Да… Вот.

Молодой человек достал из-под прилавка заляпанную книжицу и продиктовал номер.

— Недоступен, — понурившись, тихо произнес Павел Федорович, убирая телефон от уха. — А домашний адрес его у тебя есть?

— Откуда? Он же работал неофициально. Да и устроился-то всего полгода назад.

Павел Федорович опустил голову и, выпучив глаза, замер с абсолютно потерянным выражением в лице. Молодой человек не мешал и, не шевелясь, все также облокотившись на прилавок, оставался всецело сосредоточенным на нем.

— А почему уволили? — в конце концов, собравшись с мыслями, спросил Павел Федорович.

— Подворовывал он, по-моему, — неохотно проговорил молодой человек.

Павел Федорович постоял еще с минуту, после чего отрешенно кивнул головой и, попрощавшись, медленно направился к выходу.

Его провожал взглядом сидевший возле бармена мужчина, который, потягивая пиво, за все это время так ни разу и не оторвал от Павла Федоровича любопытного взора.

VII

VII

Когда Павел Федорович вернулся обратно в магазин, у него состоялся крайне напряженный и трудный разговор с хозяином помещения. Разговор был мучительным во всех отношениях, но, на счастье, продлился совсем недолго и буквально уже через несколько минут Павел Федорович остался в своей комнатушке один. Усевшись за стол, он погрузился в тягостные размышления, всецело уйдя в себя и совсем перестав обращать внимание на посетителей, изредка еще продолжавших захаживать в магазин.

Поначалу в голове у Павла Федоровича кружились давящие и гнетущие сознание мысли: бесконечной вереницей они приходили одна за другой, принося с собой мучительные переживания. Все его усилия, все, что он пытался создать в последнее время, рушилось — очередной провал превращался в его реальность. Для Павла Федоровича настал судьбоносный момент: обстоятельства подвели его к необходимость полностью пересмотреть свое поведение, свои действия, и первое, что требовалось ему сейчас — мужественно принять возникшие перед ним насущные проблемы. Ему нужно было осознать не только факт того, что его одурачили, провели, но и давно назревавший вывод, что затеянное им с Майским предприятие совершенно нежизнеспособно, а главное — что в действительности он оказался никчемным предпринимателем. Но в очередной раз в своей жизни вплотную подойдя к этим вопросам, Павлу Федоровичу и теперь не хватило сил и воли, чтобы трезво принять ситуацию. Предвосхищая все эти очевидные, но такие невыносимые выводы, подсознание его стало неистово сопротивляться тому, чтобы он анализировал информацию. На каждый вопрос, который формировался в сознании Павла Федоровича, оно начало предлагать свое объяснение и оправдание, обманывая и неизменно уводя от объективной оценки действительности. Уже через десять минут он не видел в сложившейся ситуации ничего катастрофического: вся серьезность положения свелась в его сознании лишь к внезапным, но совершенно некритичным трудностям, отчего Павел Федорович прибодрился и даже несколько повеселел, снова начав строить в своем воображении вполне счастливое и безоблачное будущее.