Прям почти так, как предлагала Ленка. Слава Богу, Марго решила меня не давить, а резко ударила по тормозам, отчего машина дернулась, словно ей кто-то въехал в зад.
Водительская дверь открылась, и я увидела Марго, лицо которой не выражало дружелюбия.
— Какого черта ты делаешь? Отойди от машины, — проговорила она, глядя мне в глаза.
Я упрямо покачала головой.
— Пока ты не поговоришь со мной, я никуда не уйду, — решительно заявила я, хотя чувствовала, что еще чуть-чуть, и мой голос сорвется. – Пожалуйста, Марго.
— Отойди от машины, — снова повторила она, не обращая внимания на мои слова.
— Тебе придется переехать меня к чертовой матери, но я не сдвинусь и с места! – уже раздраженно ответила я, понимая, что мне по сути больше нечего терять.
Марго пару секунд смотрела на меня, и в этом взгляде я прочитала все – от боли и обиды до непонимания и разочарования. И я решила, что эта заминка – мой шанс.
— Просто выслушай меня. И я уйду. Обещаю, — проговорила я, не убирая руки с капота.
Она колебалась. Я это видела. Но это было уже что-то.
— Ладно, — наконец, сказала она. – У тебя десять минут. Садись, — Марго открыла дверь и села в машину.
Я победно выдохнула и мысленно поблагодарила Всевышнего за этот шанс.
***
— Говори быстрее, у меня еще есть дела.
— Ты же собиралась ужинать, разве нет? – не смогла я промолчать. Мне было интересно, с кем она собиралась встретиться.
— О, кстати, хороший ход, — фыркнула Марго, не глядя на меня.
— В каком смысле?
— Подговорить Лену, чтобы затащить меня в ресторан. Отличная идея, — Марго выглядела рассерженной. Она смотрела в лобовое стекло и даже не пыталась перевести взгляд куда-то еще.
— Я… — за секунду все прояснилось. Самсонова и ее позвала в этот ресторан. Но сама приходить не собиралась. Решила таким образом свести нас. Но я-то не знала об этом, а Марго теперь думает, что это снова мои ловко расставленные сети. – Я знаю, что ты, вероятно, сейчас мне не поверишь, но… Я тут ни при чем. Лена и меня пригласила. Я думала, что встречаюсь тут с ней.
Наконец, она посмотрела на меня. В ее взгляде читалось сомнение.