Первое время после нашего последнего разговора я все еще не могла прийти в себя. Не могла свыкнуться с мыслью, что все кончилось, что все завершилось и пути назад нет.

Разумом я все понимала, но сердце ни в какую не хотело принимать ее решения, не хотело с ним соглашаться. Поэтому я решила прибегнуть к одному странному методу, который пришел мне в голову, когда я в очередной раз ворочалась ночью, страдая от бессонницы, ставшей моей постоянной спутницей.

Я начала ей писать. Я писала ей письма. На бумаге, ручкой, по старинке. Я писала ей каждый день. Вечером, возвращаясь из магазина или после выезда в офис, или просто, когда на часах было далеко за полночь, брала чистый лист и писала, писала, писала. Писала о том, что у меня происходит, писала, о чем думала или чем занималась.

Это было похоже на какой-то идиотизм, но мне так было легче. Я словно общалась с ней.

Странно, но когда мы только разошлись, мне было проще, ведь тогда я могла еще надеяться, что все будет, как прежде, что все рано или поздно наладится. А сейчас, зная, что она больше никогда не сможет быть со мной, меня буквально разрывало.

От эмоций, от безысходности, от чувства вины, которое ядовитой змеей опутывало мою шею, стягивая ее все туже. Чувство вины — самое мерзкое, что я ощущала в это время. Оно отравляло меня, не давало спокойно жить и работать… Хотя полноценной жизнью я бы, конечно, это не назвала.

Я просто работала, автоматически принимала пищу, иногда виделась с Ленкой, которая как могла, пыталась привести меня в чувство, но… Мне было не интересно. Я хотела только одного — чтобы все было так, как раньше. Я хотела быть с ней.

Сама я словно… закончилась. Оборвалась на середине и не знала, куда дальше двигаться и, главное, как это сделать. Было ощущение всепоглощающего опустошения, и это чувство тоже не давало покоя.

***

Когда наступило лето, я более-менее была похожа на человека. Я снова начала интересоваться чем-то, помимо четырех стен в своей съемной квартире. Я даже пару раз выходила с Ленкой в кафе и на прогулку. Но возвращаясь домой, глубоким вечером снова садилась на кресло, подкладывала под себя ноги и брала листы на планшете и ручку. И писала. Рассказывала про Ленку, про свою мать, с которой наши отношения не то, что не улучшились, а стали только хуже, про свои успехи на работе, про подработку. И, конечно же, я писала про нее. Как мне ее не хватает, как я скучаю, и как сильно ее люблю. Что я не стала любить ее ни на йоту меньше, хотя уже несколько месяцев мы даже не виделись. Писала про то, что до сих пор помню ее запах и то, как она курит. Помню запах ее сигарет, как мурчат ее коты, и как она забавно выглядит по утрам. Слегка озадаченной и непонимающей, что происходит, и… невероятно, по-детски доверчивой.