Хороший вопрос…
– Я думаю, это правильно – отсидеться и набрать сил, – ответил я, – Иначе нам ничего не светит…
– Не светит в чём?
– И в жизни, и в войне, – повёл я неопределённо головой.
– А ты думаешь, будет война? – потёр глаз Франц.
Лично мне бы очень хотелось развязать жестокую, бескомпромиссную войну и пройти по Континенту, убивая всех, кто осмелится противиться. Сжигать города, отрезать языки всем, кто скажет хоть одно дурное слово в адрес Ордена. В этом диком лесу мы – волки, нельзя давать право главенствовать оленям!
– Всё зависит от того, как много наших братьев укрылось в Девятой Резиденции, – уклончиво ответил я.
– Там укрылось немного иоаннитов, – с сожалением выдохнул Франц.
– Мы можем вести тайную, скрытую войну: будет убивать монархов, генералов, идеологов…
Франц отрицательно покачал головой, поджимая тонкие губы:
– На их место придут другие. То, что Орден следует гнать и уничижать, засело не в сознании больших людей, а в сознании всего общества. Нас одинаково презирают и бездомные пьяницы и лидеры сильнейших стран.
– Мы же столько для них сделали!
– Но мы и требовали с них немало, – пожал плечами Франц, – Им теперь кажется, что свои бедствия они сами исправят и сделают это без подношений и преклонения нам. В людях проснулась ущербная гордость…
Осколок луны решил-таки навестить нас, выглянув из-за растрепавшегося на ветру облака, окатив нас холодным серебряным светом. Люблю серебряный. Стало очень светло, стало видно всех в мельчайших деталях. Даже здоровяка Лоренталя, на котором нет лица. Что же он натворил…
– А сколько нас могло остаться? – прошептал я неуверенно.
– До начала разграблений хранилищ иоаннитов было всего двадцать три, – начал вспоминать настоятель, – Несколько были убиты во время атак на склады, большое количество наших умерло прямо здесь, сегодня на закате… В лучшем случае, нас выжило не больше дюжины.
Совсем-совсем плохо…
– А ты ещё собирался воевать, – поддел меня настоятель.
– Но что же нам ещё делать? – в крайней степени недоумения спросил я.
– Требовать неприкосновенности.