Я смотрел, как белый, словно ангельский пух, снег ложится на траурные одежды, и не мог избавиться от тяжелого чувства на сердце. Бремя раннего взросления лишило меня наивности. Я не сожалел о содеянном и знал, что промедление стоило бы жизни, но глядя на то, сколько боли причинил прекрасной женщине, не мог не задуматься: будь в том деревянном ящике Лоринг, а не Пилс, нашелся бы хоть один человек, чтобы оплакать участь вора?

— Не вините себя, что выжили, — сказал Вудроу. Из-за холода ему приходилось часто протирать платком свои очки, они отчаянно мутнели.

— Если бы они знали правду, их горе было бы меньше.

— Правду? — ловец не отрывал взгляда от церемонии, будто от его внимания зависело, пройдет ли она по всем правилам. — Леди Коллинс никогда не говорила с вами о прошлом?

Я покачал головой.

— Думаю, она простит меня за эту откровенность. В детстве Илайн рано осиротела. Сперва на войне умер отец, а мать снова вышла замуж и вскоре скончалась от чахотки. Отчим дурно обращался с ней, принуждал к непристойным вещам, — Вудроу поднял голову, и в темных стеклах очков отразился призрачный облик каменного ангела, стража могилы. — Она часто убегала из дому. Как вы понимаете, леди Коллинс рано научилась защищать себя, и на улице ей пригодилось это умение. Однажды она заступилась за мальчика, которого собирались поколотить бродяжки постарше. Это был Дасти Пилс. Между детьми завязалась дружба. Будучи подростком, Пилс смог вернуть Илайн долг. Она никогда не упоминала, кто стал причиной смерти ее отчима, но знаю одно, что они вдвоем хранили эту тайну. Можете представить, как Пилс удивился и обрадовался, когда леди Коллинс пришла работать в сыск. Вспыхнули чувства. А может, они и прежде жили в нем. Но Илайн видела в нем только друга, мальчишку, которого когда-то защитила от злодеев. А теперь злодей убил его. Обманул, втерся в доверие и предал. Вы все еще верите, что леди Коллинс захочет выслушать вашу правду? Вина перед самой собой затмевает ее рассудок. Лишь время позволит развеять эту пелену.

Гроб опустили в могилу. Замерзшие цветы и горсти земли полетели на крышку.

— Идемте, — сказал я и поднял воротник. — Ртутная Крыса еще на свободе, а деньги по-прежнему в банке.

За темными кругляшками не было видно глаз Вудроу, но его взгляд я чувствовал, даже когда повернулся и пошел прочь по направлению к воротам.

* * *

Следующая неделя была напряженной и, я бы сказал, нервной. Мы все еще укрывались ото всех и каждого в моем старом убежище. Несколько раз бродяги пытались вломиться к нам, но Вудроу отвадил незваных гостей, когда прострелил одному из них ногу. Весть о том, что дом занят, быстро разлетелась по району.