— Арчи, — Вудроу сделал пометки в дневнике и, прежде чем опустить рубильник, обернулся ко мне, — думаю, вам не стоит здесь находиться.

Мне трудно было с ним не согласиться.

* * *

Падал снег. Крупный, тяжелый, вперемешку с дождем. Он падал и почти сразу таял. За белой пеленой нельзя было рассмотреть противоположный берег. Асилум утонул в метели. До Рождества остались считанные дни. Одни живут в ожидании подарков и шумных балов, другие — в молитвах, чтобы дотянуть до весны.

Я сидел в лодке возле канализационного стока, смотрел на молчаливый город и думал о том, что очередной парламентский съезд ничего не изменит в судьбе этих людей. Если бы Энтони удалось воплотить в жизнь свою идею, мир бы содрогнулся, но я приложил немало усилий, чтобы все осталось по-прежнему. Как белка в колесе: бежишь со всех ног и находишься на том же самом месте.

Когда я вернулся, Вудроу снова был поглощен записями, Стоун без сознания, а ученые, которым выпала роль ассистентов, выглядели измученными.

— Как прошло?

Моего появления никто не заметил, и от прозвучавшего вопроса вздрогнули все, кроме Стоуна.

— Для первого этапа неплохо, — ответил Вудроу, и по его тону стало ясно, что особого эффекта не было.

— Отлично, — на всякий случай поддержал его я. — Ну а когда вы возьметесь за остальных?

Он промычал что-то в вопросительном тоне.

— Остальные подопытные, — я понизил голос до шепота, чтобы меня слышал только Вудроу. — Их же нужно привести в себя. Или уничтожить.

— Вот как? — он оставил свои записи и выпрямился. — Зачем?

— Как? — мне показалось смешным, что он не понимает таких простых вещей. — Энтони собирался использовать их как личную армию. Мы остановили его, значит, пора двигаться дальше.

— Я и двигаюсь, — нахмурился Вудроу. — За последние сутки я многое узнал и, как мне кажется, нашел причину ошибки. Если мне удастся ее исправить, эксперименты станут безопасными, изменения — обратимыми, а процесс — контролируем.

— Погодите… — мои догадки были ужасны. — Вы что, собираетесь продолжить прежнее дело?

— А вы предлагаете пренебречь гениальным трудом многих десятилетий? — изумился он.

— Генри, это безумие!

— Меньшее, чем ваше предложение! Скажите, что бросили свое ремесло после первой же неудачи. Ну что? Молчите?

Вудроу не дождался от меня ответа, да и что тут скажешь! Кем бы я был, если бы после первых же тумаков решил зарабатывать иным путем? Возможно, тогда я прожил бы долгую и скучную жизнь среди прочих бедняков и никогда бы не угодил в такую историю.