Алиса не помнила правда хотела тогда обколоться или уже действовала трава. Она пришла на вписку просто бухнуть, а там сначала накурили, а потом будущий Химера с хитрыми, честными — честными глазами предложил прогуляться. Обещал, что зависимость если и будет, то раза с третьего и никакой это не героин. А теперь Алиса только посмеивалась над собственной глупостью. Могла ведь отказаться, уйти и всё было бы в разы проще и лучше. Нормально бы от родителей съехала через год — другой.

Но Алиса съехала в притон.

— Лиска, ты что ли?

Уже у самого подъезда она обернулась. На скамейке сидела соседка с нижнего этажа.

— Ага. Здрасте.

— А я тебе говорила, что такая жизнь добром не кончиться, — обычно Алиса просто шла дальше, а тут её точно молнией пробило. — По новостям тебя крутят, в убийстве обвиняют... Докатилась?

— Вы не знаете! — напряжённым голосом прошипела Каста, оборачиваясь, — Вы ничего не знаете! Не смейте меня осуждать!

— Ремня бы тебе отцовского, — недовольно проворчала женщина. — Чтоб научил, как со старшими разговаривать.

— Ну да, конечно! — Алиса нервно рассмеялась, — Отца, а ещё мать, тётку в добавок! Они меня жизни научат, конечно, делать им больше нехуй! Вы всю мою жизнь тут живёте, неужели не помните, как они бухали?! Как я по подъедам ночевала, потому что бухие мужики приставали, а?! К вам же набивалась! Вы меня чаем поили, кормили иногда!

Голос дрожал, зычный, отчаянный, полный боли и разъедающей изнутри обиды.

— Что, старших уважать?! Родителей любить?! Таких вот — тоже?! Которые забили, скатились в бутылки, а меня держали как возможность к пособию?!

— Алис, ну это, плохо, конечно, — соседка поднялась, склонила немного голову,  — Но это ведь родители твои. Мама выносила, родила...

— Да лучше б не вынашивала! — звонко выкрикнула Каста, рванула дверь подъезда на себя и, оказавшись уже в квартире, сползла по стенке в коридоре

Конечно, любить — это важно, нужно. Вот только это отвратительно. Алиса ненавидела себя сейчас за всё и в первую очередь... Нет, не понимала. Себя больше решительно не понимала, окончательно запуталась и потерялась. Осталась только возможность к слезам и пакетик.

Нет, она не сильная. Она все такая же слабая наркоманка. А может и успела воспитаться в себе стержень, вырастить в загнившей душонке цветы, но все они быстро завяли, скрючились и выглядели по-настоящему отвратительно. Как тот несчастный цветок в вазе, который мать поставила на кухню ещё пятнадцать лет назад. Приходили из опеки.

Семья — это важно. У неё была другая семья и вот она и правда было важна. Кислородом на дне океана, глотком воды в пустыне — в той же степени.