...Как будто она натянула рубашку из стеснения, что кто-нибудь зайдёт, хотя Каста в лифчике по дому — это даже не из ряда вон, а в порядке вещей. Как будто Ворон только что сжимал запястья, её саму и всё обычно так, что ныло под ложечкой и на глаза вновь просились слёзы. Но не отчаяния, а какой-то тихой, светлой грусти. Алиса не всхлипывала, не плакала. Прогоняла образы двух таких разных, но по одинаковому доброму улыбающихся парней, отправившиеся в бесконечность и хотела, чтобы больше прогонять никого не пришлось. Их и без того осталось девять. Алиса понятия не имела что с ней будет, если исчезнет еще кто-то, но клятвенно обещала, что ни за что больше не будет звонить знакомому.

***

Ночной воздух пах всегда для Изабель по-особенному. Почему — Изабель не знала. Просто молча, тихо любила это время суток и особенно не просто наблюдать за ним из тёплой квартиры, а именно гулять.

В левом ухе на минимальной громкости привычно играла музыка, тело поднималось и опускалось, захватывало дух, а зелёные глаза сверкали детским восторгом. Данные про убийц Актёра нашла — все до единого, вплоть до школьного аттестата и ловила эйфорию. Старая качелька во дворе поскрипывала, сливаясь с завыванием мелодии и девушка расслаблялась. Иногда хваталась руками, выгибаясь вперед и разглядывала проносящуюся в полуметре от лица землю.

Герасим стоял рядом, тоже молчал, тоже слушал скрип качели и подталкивал Изи, когда аттракцион замедлялся. Тёплый свет фонаря дотягивался до них слабо, неуверенно и шуршали голый ветви кустарника неподалёку.

— У тебя никогда не было такого, что кажется — отсутствуют крылья? — непринужденно спросила Изабель, в очередной взмывая вверх, — Что хочется оттолкнуться и полететь?

— Не-а, — ответил Герасим. — Если я научусь летать, значит, где-то валяется мой труп, — здраво рассудил он. — Мне хочется пока жить. А тебя что, тянет?

Изабель умела и так — он видел это в её глазах, видел в её фигуре на качелях. Оттолкнётся и взмоет ввысь. Или подтолкнёт он. Главное, чтобы крылья выдерживали нагрузки, а то она сама выдерживала с трудом. А он что? А он подталкивает.

— Ты скучный, — заявила Изи, — Можно же представлять крылья, настоящие, с перьями... — Она мечтательно зажмурилась. — А ты сразу труп. Так не интересно! Сдохнуть может кто угодно, а вот летать — уже не все.

«Если сдохнуть может кто угодно, почему всегда уходят на те?» — подумал Гера.

Изабель не замечала у себя за спиной этих чудесных крыльев лёгкости, что появились ещё давно и никуда не делись, а всё мечтала о большем, высшем, объёмном... Ей всегда всего было мало и всегда не хватало, будто она что-то упускала, и потому Изи хваталась за кучу работы сразу, за изучения каких-то новых техник программирования. Но никогда это не длилось особо долго.