— Я же говорила — отпустят.

Пощёчины не последовало, и Ворон тут же обхватил её талию, зарылся носом в волосы, обнял, наверное, даже сильнее, чем обнимал Ташу. Казалось, совсем недавно делал то же самое, а всё равно чертовски не хватало.

— Стоило тебе верить, — прошептал он тихо. — Какой же я кретин, Призрак. И как я устал.

Радовало, очень радовало и его тоже, что «они просто обсуждали», только вот Таше и этого хватило, чтобы перепугаться, чтобы почувствовать себя брошенной, униженной, бессильной. И он, чёрт возьми, он тоже в этом был виноват.

— Анатолий, ты, Денис, Таша. Раскалённое железо, разговоры об изнасилованиях... От-вет-ствен-ность. Пожалуйста, скажи что-нибудь... что-нибудь ещё такое, во что захочется поверить, — попросил Ворон. — Пожалуйста, Призрак, скажи, что я смогу сдержать эту тупую клятву. Или что любишь меня. Что мы выживем. Что-нибудь... лишь бы не было от себя так паршиво.

— Я тебя люблю, — Алиса чувствовала как вопреки здравому смыслу по телу разливается долгожданное спокойствие, — Мы вывезем. Слышишь? Мы, а не ты. И клятву эту будем держать мы, потому что мне кажется, что не ты один такого мнения. Просто ты сказал вслух.

Она задумалась на секунду и произнесла так давно уже забытое:

— Всё будет хорошо, солнце. И скоро слово "будем" мы от туда вычеркнем.

Ворон зажмурился, проживая это мгновение каждой клеткой уставшего тела. Хотелось, чтобы никогда не заканчивались объятия, голос, тёплые, дурманящие рассудок слова. Будто не в реальности совсем, будто где-то за последней чертой его боли, за горизонтом его жизни они стоят вот так, уже отгоревшие, без проблем и амбициозных целей, а вокруг только обволакивающая темнота вечности.

— Я люблю тебя, Призрак, — выдохнул Ворон. — Ты не представляешь, как я тебя люблю…

— Представляю.

Алиса развернулась к нему, потянулась на встречу губами — мягко, осторожно, стараясь передать то спокойствие, которое внезапной волной на нее накатило. Ворон отвечал на поцелуй и как будто заново вспоминал, как чувствовать. Её губы, её запах, её тело, которое можно прижать ближе, её волосы, в которые можно запустить пальцы.

Камень с души, тянущий на дно, соскользнул, разбился у ног.

— Всё пройдет, — оторвавшись, прошептала она, — В любом случае — всё пройдет, а мы останемся.

И Алиса сама этому верила, убеждалась всё сильнее и улыбалась даже не грустно — просто устало, но искренне.

— Даже если я буду... не достоин тебя? — уточнил Ворон почему-то совсем спокойно, как будто этот страх не преследовал его по пятам уже давно. — Если я стану тебе противен, если разочарую, если всё испорчу и буду виноват... останется это «мы»?