— Лучше на бутылку, чем жить так.

— Упёртый щенок, — констатировал Шишкин. — Твой отец был таким же, только идеи его были поумнее. Жаль, что он тебя так хуёво обучил, жаль... ещё? — он кивнул в сторону бутылки.

Ворон отрицательно мотнул головой. Предыдущая рюмка уже вызвала противное ощущение в животе — доза обезболивающего постепенно становилась меньше, но всё ещё оставалась обязательной для нормального существования. Мешать его с алкоголем было плохой идеей.

— А я ещё, — меланхолично заявил Шишкин и залпом осушил ещё рюмку. Подозвал официанта, — Принеси закуси. — И снова повернулся к Ворону. — Будут тебе люди. Вооружённые. Одетые в гражданское. И не надо ни в каких списках меня указывать, понял?

— Понял.

— Пиздуй. И вот чего ещё... закажу у тебя бесплатно парочку трупов. Лишними не будут. И так лишние.

Ворон послушно встал, коротко кивнул, согласный уже на всё, лишь бы эти глаза перестали его буравить. Уже сделав пару шагов, поборол, наконец, свою гордость и подстраховался:

— Некоторые ваши люди будут рады вернуть свои долги Доктору.

Шишкин как будто даже и не услышал, только хмыкнул себе под нос и повторил:

— Пиздуй.

Он и попиздовал, сначала на улицу, потом в метро. Прислонился к холодной гладкой закрытой двери скоростного поезда и зажмурился от боли в животе и мук совести. Не знал, делает ли правильно, не знал, стоило ли делать, но так хотелось предпринять хоть что-нибудь, так ужасно хотелось хотя бы попытаться сопротивляться неизбежному, придержать момент, когда сошедший с ума мир вдруг вскипит, окажется на улицах, соберётся в одном месте... и взорвётся, уничтожая сам себя.

А будет ли за этим будущее — Ворон не знал.

Глава 20

Глава 20

Даша никогда не смотрит новости, толком не листает ленту социальной сети. Последние события узнаёт от подруг на работе — ей так гораздо спокойнее. Так Даша много не знает и не так страшно жить. Иногда что-то сообщает Никита, обычно активно жестикулируя, рассказывая с пафосом и яростно, явно злясь. Это если новости плохие, но хорошие случаются редко.

Свет осеннего солнца ранним утром Дашу совершенно не трогает. Она идёт, цокая каблуками сапожек, прямо по покрывшимся первым льдом лужам и откровенно злиться. На себя или на Ника — не понятно. Наверное, всё-таки на него. На его безбашенность и глупость, отчаянность. Даша не может не признавать, что даже её речь у здания Следственного комитета захватила. Пробрала до мурашек, забралась в самое сердце и сжала его холодными пальцами. Прямо как это утро сжимает ей горло злостью.

В районе, где живёт Никита, Даша смотрится странно. Точно кукла — утончённое замшевое пальто, из-под которого выглядывает край тёмного платья ниже колена. Не броский, повседневный макияж не выделяет тёмно-голубые глаза, но ненавязчиво подчёркивает. И её можно было бы даже назвать серой мышью, но спорить с Дашиной красотой нельзя ни в коем случае.