Пришло сообщение: «Видел?». По ссылке красовался заголовок новостной ленты: «Преступники организовали митинг, чтобы ограбить людей!» и сама новость, мол, под шумиху устроили вооружённый грабёж банка «Единый», украли несколько миллиардов. «Все митингующие — нелюди. Не ходите, ребята, на митинги, вам же хуже будет,» — прочитал Ворон между строк и вырубил экран. Интересно, если об этом узнает Док, у него останется хоть одно здоровое ребро? Упорно думалось: вряд ли.

— Ага. Поссорился. — Лёха смотрел внимательным прищуром, — Пояснишь откуда на митинге такое количество мужиков с нормальными стволами, а? И почему они старались если не тебя держаться, то тебя слушаться?

Зрачки у него были расширены. Наверное, поэтому он до сих пор был так спокоен — никаких лишних эмоций, голый интерес, в которым была виновата излишняя наблюдательность. Лёха вообще сейчас, оглядываясь на события дня, многое подмечал, уже не охваченный потоком мельтешащих и бегающих, а вполне рассудительным.

— Потому что я кретин, — кивнул Ворон, чтобы Лёха больше не щурился, тот и так всё правильно понял. — Но они помогли. Пусть оно того явно не стоило, людей всё же пострадало меньше, чем могло бы. Впрочем, наше с мафией общение как началось, так и быстро закончилось — меня через них попытались убрать менты, вот, Док выловил. Больше никаких силовых структур, — заявил мрачно и уверенно. — Ни с каких сторон.

— От того, чтобы дать тебе в рожу меня останавливает рука. — хмуро ответил Алексей, — Но только за то, что никого не предупредил. Так дела не делаются. И даже не в силовых структурах дело, с точки зрения защиты ты был прав.

— Оставь мою часть работы на мне. Ещё не хватало, чтобы ты, — Ворон вложил в это слово весь спектр значений: от «сын прокурора» до «новый символ сопротивления», — был в курсе дел с мафией.

Доктор очень старался выпасть из реальности, хотя бы на секунду, но не выходило. То голоса друзей возвращали, то наоборот — тишина выталкивала. На Ворона он больше не злился, разве что осуждал за самодеятельность и самонадеянность. За Лёху — переживал, как бы тот вовсе без руки остался. Таша была целая, не считая психики, разумеется.

Он пытался продумывать что с остальными. Если забрали — пиши пропало. Что Марц, что Алису упекут. Возможно Меланхолию отпустят. Если не поймали — слоняются по улицам, пытаются добраться сюда или забились по одним только им известным норам без связи. А им — им оставалось только глухое ожидание.

Но вскоре в двери заскрежетал ключи. Таша к тому моменту всё же отрубилась, была отнесена в комнату и заботливо укрыта одеялом. Забив на налитые свинцом ноги, Лёха подорвался с места и обнаружил в коридоре Алису. Девушка сползала на пол, выглядела хреново, с рассечённым лбом, но от лишней крови на лице явно избавлялась.