«Люди! О, люди!

Где ваша человечность? Как вы смотрите в глаза своим жёнам, зная, что у кого-то отняли семью? Вы думаете, что правы. Вы думаете, что другие заслужили смерти. Вы думаете, что у других не было надежд, любви и счастья. Вы думаете, что убив их, остановите это. Но не остановите. Только продолжите. Только подадите другим пример — убивайте дальше, убивайте таких же людей, убивайте, ради мира, в котором не будет места кому-то, кроме вас.

Люди! О, люди!

Вы воспитали поколение шлюх из детских домов. Поколение наркоманов с улиц. Вы сами загнали других в угол, лишили их свободы, сделали рабами для удовлетворения вашей алчности и думали, что они будут правильно распоряжаться такой жизнью? Такая жизнь им не нужна. Такой жизнью можно пожертвовать ради настоящего, светлого будущего — и вы, я смотрю, с удовольствием принимаете такие жертвы.

Что для вас — человеческая жизнь? Что для вас — гражданское право?

Люди! О, люди!

Кто вы теперь?»

Катя ещё опубликовала весь собранный компромат, которым её обеспечила работа в борделе. Имена, даты, фотографии — голые тоже, свои и чужие — потому что терять было совсем нечего, совсем. Документы, договора, взятки, извращения... Всё, что имелось, всё, что могло возыметь эффект. Перевела таксисту оставшиеся у неё деньги — они точно больше не понадобятся. На негнущихся ногах поднималась по ступенькам, вставляла ключ в замок ледяными пальцами — её крупно трясло, но слёз, страха или боли больше не было.

В квартире всё оказалось перевёрнуто верх дном. Разбита её любимая ваза, тарелки, чашки. Рассыпан чай. Разорвана одежда, смято бельё, сломан стул. Конечно, её искали.

Катя задёрнула большие тяжёлые полуавтоматические шторы, как будто прятала что-то постыдное. Собрала с пола чай, заварила его и запила им противную горечь раскушенной капсулы. Посидела пару минут на кухне, пока живот не взорвался адской болью. Потом добралась до постели, обняла скомканное одеяло, закусила его, чтобы не так громко скулить и представила, что снова лежит на его коленях, а он гладит её по голове.

Глава 29

Глава 29

— Док, мне страшно, — неуверенно произнесла Таша, прикладывая ладонь к горячему лбу Меланхолии. — Почему её так лихорадит?

Доктор отвлёкся от просмотра ленты новостей, нахмурился. Поднявшись с пола, проковылял до дивана и оглядел подругу. Он уже не знал, если честно, что с ней делать. Нормальных антибиотиков в аптеках было не достать, прочих, таких нужных сейчас лекарств — тоже. Был у него один, самый запасной из запасных вариантов, но он тянул до последнего.