- Я знал, что в его баре сшивается шайка местных вервольфов.

Я вытаращилась на него, и когда моя отвисшая челюсть приняла исходное положение, я сказала:

- Засранец ты завистливый. Из-за тебя мы с Бернардо вошли туда неподготовленными. Нас обоих могли из-за тебя убить.

- Я сейчас объясню, зачем это сделал, дай мне шанс.

- Хочешь, угадаю навскидку? Ты хотел видеть, как я или Бернардо справимся с ситуацией или справимся мы оба.

Он кивнул.

- Какого хрена, Эдуард? Это же не игра!

- Я знаю.

- Нет, не знаешь. Ты все время что-то от меня скрываешь, с момента моего приезда. Испытываешь мою храбрость и самообладание, сравниваешь со своими. Это так по-школьнически, так... - Я поискала нужное слово и нашла: - Так по-мужски!

- Прошу прощения, - сказал он тихо.

Извинение меня остановило, слегка охладило праведное негодование.

- Я никогда не слышала, Эдуард, чтобы ты за что-нибудь извинился перед кем бы то ни было.

- Я уже очень давно этого не делал.

- Значит ли это, что с играми покончено и ты перестаешь выяснять, кто из нас круче?

Он кивнул:

- Именно так.

Я выпрямилась на кровати и посмотрела на него.

- Это общение с Донной или что-то другое так тебя преобразило?

- То есть?

- Если ты не прекратишь всю эту сентиментальную тягомотину, я начну считать, что ты такой же простой смертный, как все мы.