* * *

Кэлли испытал знакомое ощущение волны, ударившей в спину, и способности держаться на плаву, и вот они уже были в воздухе и начали делать вираж. Его сосед закурил сигарету, как только это было разрешено, потом улыбнулся Кэлли и подал какую-то шутливую реплику. Кэлли отвернулся к окну. Пустыня была и коричневатой, и желтой, и красной, она удалялась от него навсегда, то тут, то там слегка запачканная зеленью. Солнце, вторя виражам самолета, перекатывалось по окну. Он посмотрел вниз, на раскаляющуюся землю. Искаженные маревом дали словно струились. Если не считать этой иллюзии, все было недвижимо.

* * *

Такси доставило ее до того стыка дорог, где возле взятого напрокат автомобиля с поднятым капотом стоял Кэлли, выглядевший таким несчастным и заброшенным. Она шла до того места, откуда был виден дом, заняв ту самую наблюдательную позицию, которой пользовался Кэлли, и держась ниже линии горизонта, как делал и он. Розы плыли куда-то вверх, они кружились, как танцоры, и все они улыбались красными истерическими улыбками.

Она смотрела на все это несколько минут, а потом двинулась к пустыне.

* * *

Маленький серебристый прямоугольник метался вокруг небольшой скалы. Он носился туда-сюда, словно взбесившись. Издалека он выглядел резкой точкой света, которая появлялась и исчезала слишком беспорядочно, чтобы быть азбукой морзе, хотя внешне это и походило на какой-то сигнал.

Нина брела уже два часа. В ее руке было зеркальце, которое она достала из своего чемоданчика. Она ощущала тошноту и головокружение. Боль обручем изнутри сдавила ей голову, словно там вертелось шлифовальное колесо вокруг невидимой оси со скоростью, делающей расплывчатыми его очертания. Она с трудом пробиралась среди хаоса камней, и каждый раз, когда она спотыкалась, зеркальце посылало световой сигнал вдоль пространства пустыни. Бремя солнечного света было настолько невыносимым, что она сгибалась под его тяжестью. Жара иссушала ее, и хотя кожа ее горела от лихорадки, пот как бы сгорал дотла, едва начиная сочиться.

«А чего ты хочешь, Нина? – Уехать с тобой. Уехать».

Она потеряла свою обувь и упала. Некоторое время она лежала, дрожа всем телом, мысли слишком опутали ее, чтобы сдвинуться с места. «Чего ты хочешь? – То, что ты показывал мне. Те места». Нина – Робин. Прошлое стало неведомой страной, будущее – способом забвения, новым видом существования.

Робин – Нина. Это ведь они сами, ухватившиеся друг за друга, вросшие друг в друга. Клятвы и обещания. Кровавая свадьба. Она поднялась на ноги и побрела дальше, окутанная маревом, окруженная белым светом, пока ей не стало казаться, что она может растаять. И прямо перед ней, заполняя все поле ее зрения, стояла та самая плоская гора.