Латимер опрокинулся на спину. Он бился как рыба, все его тело от плеч до бедер содрогалось в конвульсиях, сползая все дальше и дальше по склону холма. Он с шумом продвигался сквозь поросль кустарников. Уорнер гнался за ним вниз и, догнав, поворачивался, чтобы ударить снова. Вот он нагнулся над ним, остановившись сбоку, и нанес сильный удар тыльной стороной руки. Удар сокрушил нос Латимера, красная лента легла вдоль глаз, словно повязка. С каждым ударом Уорнер издавал пронзительный вскрик – то ли от усилия, то ли от ярости. Вот он влепил кастетом поперек брови Латимера, приподнимаясь на носках, чтобы удар был сильнее, и в этом месте появилась глубокая впадина – линия разлома, подобно обвалившимся земляным укреплениям. Могучая мышечная судорога легко перевернула Латимера лицом вниз, как будто он был акробатом. Он двигался все дальше, сползая на одном боку, как тонущее судно.

Уорнер следовал за ним по пятам, продираясь через заросли кустарника. Снова догнав его, он задержал ногами его движение и наклонился, чтобы схватить воротник пальто Латимера, как будто хотел придержать поводком собаку. Уорнер дважды опустил свой кастет, рубя на куски скрытый волосами череп Латимера, похожий на большое разбитое блюдце. Дыхание Латимера было хриплым, рычащим. Уорнер, встав на колени, не давал ему сползать дальше. Рот Латимера был широко открыт и полон крови. Он поднял руку и принялся ощупывать плечо Уорнера, его шею, лицо... Уорнер встал и пошел прочь, потом он приостановился, оставаясь спиной к Латимеру и наклонив голову. Где-то в глубине леска верещала сойка. Дыхание Латимера превратилось в безобразный плаксивый хрип.

Уорнер вернулся обратно. Он схватил рукой охапку травы и выдрал ее с корнями, на которых остался большой ком темной земли. Потом он опустился на колени и с силой запихнул этот пучок в широко разинутый рот Латимера. Кровь брызнула через дерн, испачкав руку Уорнера. Он оттянул челюсть Латимера и стал впихивать твердыми от напряжения пальцами эту траву внутрь. Щеки Латимера раздулись. Уорнер отклонился в сторону, выдрал новую охапку травы и засунул ее вместе с землей и мелкими камушками, запутавшимися среди корней, следом за первой. Напрягая мышцы, он вколачивал эту горсть стиснутым кулаком.

Было невозможно сделать больше. Уорнер поднялся, потом постоял поблизости, наблюдая. Латимер был неподвижен, если не считать его рук, которые, казалось, приводились в движение каким-то иным источником энергии: они изгибались, взмахивали и шлепали по земле. Потом и они остановились. Спина Латимера слегка изогнулась, и он безумным взглядом уставился в небо.