— И правильно. Я устрою ей большую га-до-сть.

— Но я еду к дочери.

— Какая разница. Перевези меня через пасть. И все дела!

Я чувствовала, что легла в масть.

— Отлично! — рассмеялась девица, — Давно пора эту суку измазать в дерьме.

И она принялась как дурная давить на клаксон: девочка явно накушалась «экстази», а еще на скуле у нее маячил припудренный синяк — словом, мне опять повезло.

Послышался телефонный зуммер — в машину звонили по сотовой связи. Хозяйка вытащила трубку и приставила к уху.

— Да, это я, Лиззи. Открывай пещеру!

Дочь мадам мачехи звали Лиззи, то есть Элайза. Вдобавок она еще украла мое имя! Сомнения рассеивались все больше — совпадение двух имен не могло быть простой случайностью: мачеха назвала свою дочь, точно так же как моя мать меня. A Гepca — одно из моих имен.

Ворота раздвинулись, и я с бьющимся сердцем въехала за ограду. Особняк столь богатой женщины, наверняка, хорошо охраняется. В доме полно охраны… Что ж, тем хуже для них!

— Я скажу Лиззи, что ты — моя подруга Марион. Заметано?

— Мне нравится это имя. Меня зовут точно так же!

— Ха, ха, ха!

Машина мягко проехала по мостику через ров — ого! какие страсти-мордасти, — но повернула не к дому, а в сторону, и стала карабкаться по извилистому серпантину на макушку полого холма вглубь поместья.

— Мне бы хотелось порыться в той сумочке, — я кивнула на особняк среди деревьев.

— Туда нельзя. Я еду на пати к Лиззи. Она живет отдельно от матери. Вот там.

Впереди виден нагленький желтый домик с верандой, солярием, бассейном и теннисным кортом.

Я начинаю дергаться — а что если меня сразу узнают. У мачехи весь стол забит моими снимками… и я срочно рисую на щеке цветок губной помадой — для отвода глаз.

— Класс! И мне тоже, — девица подставляет щеку. Я вижу по глазам, что ей смертельно скучно жить, все обрыдло.

— Хочешь советскую звезду?