И вновь я не понимал собственных слов, и почему я это спрашиваю.

— Именно это я и говорю, Гермес. Мухи стаями кружились над ним, донимали укусами, возбуждали похоть, которую он не мог утолить ни с одной женщиной. Гера была мастерицей проклятий! И чудовище разрывало на части каждую женщину, которую встречало на своем пути. И вот однажды Зифон проник во дворец Полидекта и ворвался с ножом в комнату, где спала маленькая Герса…

Тут над ипподромом раздались частые удары колокола.

Гипнос прервал свой рассказ.

— Минуту, — и он поднес к глазам бинокль. Начался восьмой заезд. Стартовая машина барьером выровняла лошадей по корпусу. Судья дал старт. Жокеи рванули поводья. Лошади резво помчались по кругу сквозь перлы светлого дождичка. Ожил динамик над центральной трибуной: «Первым идет Резон… сбавил Квадрат… сбавила Рельса…»

Рука расказчика терзала салфетку, выдавая глубокую запойную страсть игрока.

Голос равнодушно ронял слова, которые обжигали моего визави каплями раскаленной смолы, как обжигали кожу Геракла капли горящего яда Лернейской гидры:

«Четверть круга пройдена за две и три десятых… Сбавил Резон… Лидирует Тантал…»

Когда Тантал выиграл, — Курносов? Гипнос? — первый раз выдавил на лице нечто вроде тощей улыбки и показал палец пузоликому Боре букмекеру. Тот показал в ответ два: мол, впереди второй заезд двойного ординара.

Пользуясь паузой я заказал еще две стопки.

— Помянем Аида, Гермес, — мой игрок опрокинул водяру и занюхал глоток рукавом плаща в пятнах йода.

Я последовал его примеру и надо же! — глоток водки ослабил капкан моего скепсиса: а что, если я действительно бог? Гермес, черт возьми! Бог торговли и магии!

«Не сходи с ума, Герман, — я тайком ущипнул свою руку, — Хватит и одного сумасшедшего…»

— Так вот, — продолжил Гипнос, — однажды ужасный Зифон проник во дворец Полидекта и ворвался в комнату, где спала маленькая Терса. Служанки в панике разбежались, а безумец занес над девочкой огромный нож. И тут произошло чудо, девочка проснулась и сказала чудовищу, что она вовсе не женщина, а мальчик…

— Мальчик! — снова крикнул я в изумлении, уже не пытаясь понять, что могло меня так изумить в этом рассказе.

— Услышав такое, безумец растерялся, ведь по проклятию Геры он убивал только женщин. А Герса спокойно отняла у чудовища его нож, подвела к окну и показала Зифону его собственное отражение в своем маленьком зеркале. И чары Геры развеялись. Зифон увидел на кого стал похож и, устыдившись, оторвал с собственной шеи голову вепря, под которой обнаружилась голова человеческая. А Герса выгнала из комнаты бешеных мух, и пастух разом избавился от безумной похоти, что терзала столько лет его чресла.