— Когда душа Ареса, как и тень Зевса, и Геры, и Афродиты не явилась в подземное царство, в Тартаре воцарилась глубокая тишина — все мертвые замолчали, понимая со страхом, что теперь и после смерти им не будет пощады…

— А что было со мной? — потребовал я.

— Гермес, ты всегда был эгоистом, — усмехнулся Гип-нос, — Так вот, ты остался лежать на песке. Тело, разрубленное на две половинки. Ты был мертв, а Эрот, играя золотой сандалией, которую снял с твоей неподвижной ноги, ждал своей участи.

Герса ласково отняла у божка его опасный лук и колчан с любовными стрелами и сказала, что отныне первой любовью станет любовь к богу, суть которой в том, что она всегда бестелесна, и что уже никогда Бог не будет делить ложе со смертным, потому что это противно его природе.

Она приказала Эроту охранять твое тело, а сама стала спускаться к Эгейскому морю, готовясь к расправе с теми богами, кто пока уцелел.

Весть о поражении самого бога войны непобедимого Ареса от рук неистребимой чудовищной Герсы заставила каждого из богов принять меры к защите и спасению. Посейдон скрылся в подводном дворце, Афина в пещере на горе Ида во Фригии. Аид с Гефестом прятались в Тартаре среди душ умерших, только лишь Пан открыто пировал с вакханками на склоне Парнаса. Один Аполлон решился было выступить против Герсы, но в последний миг передумал и тоже скрылся, на острове Хиос, куда пригнал с края неба священных коней Гёлиоса. Аполлон выпряг лошадей из колесницы и пустил их пастись на свободе, а в зените прямо над островом, поставил солнце, жар которого мог вынести только он сам — бог света.

И что же? От близости неподвижного солнца Эгейское море стало кипеть и испаряться, a Гepca спокойно плыла по волнам, которые кипели от света.

— Прожектора! — воскликнул я пьяным голосом.

— О чем ты бредишь, Гермес? — удивился рассказчик, — пожуй бутерброд. Я никогда не видел, чтобы ты так быстро хмелел.

— Продолжай, — я виновато развел руками.

— Продолжаю… Гepca плыла через море, а Аполлон метал в нее одну за другой свои стрелы-лучи, но они — впервые! — не могли испепелить жертву и даже попасть в цель. Не обращая внимания на Аполлона, страшная пловчиха все ближе приближалась к заветному острову, подняв над головой в правой руке свою роковую сумку из кожи черной овцы, в которой хранила серп Кроноса, срам оскопленного Зевса лук Эрота и непобедимое зеркало…

— Ты забыл про книжку сказок Перро! — вновь перебил я Гипноса.

— Ты имеешь в виду тот пергамент с неизвестными буквами, который нашли в корзинке младенца? — он не стал со мной спорить.