Висящие на окнах тяжелые шторы вдруг показались Худу зловещими и пыльными.
Ощущение безопасности пропало. В комнате было темно и душно.
– Хорошо, – произнес Худ. – Назовите мне варианты. Наверняка должны быть какие-нибудь варианты.
– Только один, – сказал Херберт. – Причем довольно сложный. Можно попытаться получить президентское прощение.
– Ну и отлично! – резко выпрямился Худ.
– Я знал. что тебе это понравится, – усмехнулся Херберт. – Я уже говорил с генералом Ванзалдом и Стивом Берковым. Они все знают, и они на нашей стороне.
Особенно Стив, чему я, честно говоря, чертовски удивлен.
– Каковы наши шансы?
– Главное, чтобы информация не попала в прессу. Я попросил Энн проконтролировать ситуацию. Если журналисты пронюхают про инцидент, президент не станет ничего предпринимать, пока не получит официального юридического заключения. Американский генерал хладнокровно расстрелял раненого, безоружного курда... Это все-таки крупный политический скандал – как дома, так и на международном уровне.
– Конечно, – саркастически заметил Худ. – Никто и не вспомнит, что перед этим курд чуть не сжег его паяльной лампой.
– Генерал, кстати, был шпионом, – напомнил Херберт. – Мировое общественное мнение будет против нас, Пол.
– Пожалуй, да, – согласился Худ. – Кого еще мы можем привлечь для разговора с президентом?
– Министр обороны на нашей стороне. Через десять минут он встречается с вице-президентом. Посмотрим, что это даст. Пока что репортеры не очень интересуются судьбой семерых курдов, которые пострадали в долине Бекаа. Они удовлетворились версией пресс-центра сирийской армии.
– Добивайтесь прощения, Роберт, – сказал Худ. – И звоните мне по каждому вопросу, который будет возникать. Вы и Марта.
– Обязательно, – пообещал Херберт.
– Дьявол, – простонал Худ, – я чувствую себя здесь совершенно бесполезным. Что я могу сделать?
– Только одно, – произнес Херберт. – У меня на это действительно нет времени.
– Что же? – спросил Худ.
– Молитесь. Усердно молитесь.